- Автор темы
- #1
1. Основная информация
Ф.И.О: Egor Gonchoruk
Пол: Мужской
Возраст: 21 год
Дата рождения: 21.01.2004
2. Внешние признаки
Паспорт: США, штат Сан-Андреас, город Лос-Сантос
Национальность: Американец с украинскими корнями
Рост: 182 см
Цвет волос: Тёмно-русый
Цвет глаз: Карие
Телосложение: Худощавый, но спортивный
Особые приметы: Имеются глубокие шрамы на правой стороне лица, которые он скрывает под маской.
Татуировки: нет
3. Родители
Отец: Андрей Гончорук инженер-программист с большим опытом, эмигрировал в США из Украины в начале 2000-х годов, оставив позади разрушенную экономику и поиск стабильности. В Лос-Сантосе он быстро нашёл своё место в сфере IT: сначала работал системным администратором в одной из телекоммуникационных компаний, затем занял должность разработчика.
Мать: Мэри Гончорук родилась и выросла в Лос-Сантосе, в районе Ранчо. Работала медсестрой в городской клинике. Женщина с сильным характером, но доброй душой. Именно она привила Егору человечность, эмпатию и заботу о слабых. Мэри знала, что Андрей может быть жёстким, и всегда старалась уравновесить атмосферу в доме теплом и поддержкой.
4. Детство
Егор провёл детство в южной части Лос-Сантоса, в районе Мишн-Роу, неподалёку от центрального департамента полиции LSPD. С ранних лет он наблюдал, как сотрудники правопорядка ежедневно выходят на службу - строгие лица, форма, радиопереговоры, патрульные машины с включенными мигалками. Для мальчишки, выросшего среди уличной суеты и гремящих новостей о преступности, офицеры полиции стали неотъемлемой частью повседневной жизни и символом порядка.
Отец Егора, инженер-программист, часто сотрудничал с государственными структурами в качестве ИТ-специалиста на контрактах по обслуживанию систем безопасности, в том числе и в LSPD. Иногда он приводил сына в здание участка на "рабочие экскурсии", пока отец возился с серверами, Егор с замиранием сердца разглядывал камеры, старые компьютеры и доски с делами. Его особенно впечатляли истории офицеров, рассказанные по-дружески в курилке: про шифровки, прослушки и цифровые улики.
Несмотря на довольно суровую среду, родители обеспечивали Егору всё необходимое для развития. Он с ранних лет начал разбирать старую электронику, принесённую отцом, собирал из лома мини-компьютеры и даже создал свою первую систему видеонаблюдения из старых веб-камер в 11 лет, чтобы "обеспечить охрану дома". Учителя начальной школы называли его "технарём с головой взрослого" - мальчик практически не интересовался шумными играми, но мог часами сидеть за книгами и схемами.
При этом Егор всегда держался в стороне от уличных компаний. Он видел, как сверстники быстро втягиваются в криминал, и это только укрепило его внутреннее стремление выбрать другой путь - путь, где сила заключается в знаниях, а не в кулаках. Родители воспитывали в нём уважение к закону и системам правопорядка, пусть и иногда критически обсуждали их недостатки. Уже в подростковом возрасте Егор начал помогать отцу консультировать клиентов по безопасности их данных, в том числе нескольких офицеров полиции, с которыми позже наладил тёплые отношения.
5. Образование
Егор начал обучение в средней школе Лос-Сантоса, расположенной в районе Миррор-Парк. В отличие от большинства детей, которых привлекали спортплощадки и компьютерные игры, он тянулся к более глубоким вещам: к логике, технике, системам. Уже в младших классах он читал книги, которые не все взрослые могли понять - от "Принципов работы процессоров" до популярной научной литературы об искусственном интеллекте и кибербезопасности.
Учителя сразу заметили в нём нестандартный склад ума. Он не был отличником по всем предметам - гуманитарные дисциплины давались тяжело, но в точных науках и информатике он показывал почти гениальные способности.
- "Гончорук, ты опять переделал школьный калькулятор под игру в Тетрис?" - однажды в шутку отругал его учитель математики, заметив, как одноклассники толпятся вокруг Егора.
- "Я просто хотел посмотреть, сколько у него свободной памяти…" - с невинной улыбкой ответил тот.
В старших классах Егор стал постоянным участником школьного клуба робототехники и информатики. Он нередко представлял школу на городских хакатонах и технических конкурсах, занимая призовые места. Вместо прогулок после школы он сидел в кабинете информатики до закрытия, ковыряясь в старых серверах или пытаясь обойти локальные ограничения школьной сети. Один раз он даже случайно получил доступ к административной части школьного сайта - просто из интереса. Впрочем, сразу же сообщил об этом завучу, чем заслужил репутацию "белого хакера".
Иногда его считали странным. Он мало общался, был замкнут, не стремился быть "как все". Однако именно в этом и заключалась его сила - он чувствовал, что его мир гораздо шире, чем коридоры школы.
Уже в 11 классе Егор знал, что пойдёт учиться на специалиста по информационной безопасности. Он самостоятельно прошёл курс Cisco по сетевым технологиям, сдал первые онлайн-сертификаты и собрал собственный мини-сервер из старого компьютера, подключив его к VPN и тестируя защиту от атак.
Школа стала для него не просто местом учебы, а базой, откуда началось движение к реальному будущему. Именно здесь он впервые осознал: цифровой мир - не просто система. Это поле битвы, где побеждают ум, дисциплина и хладнокровие.
После окончания средней школы с техническим уклоном Егор поступил в Лос-Сантосский Технологический Колледж, на факультет информационной безопасности. Он практически сразу выделился среди однокурсников - молчаливый, сосредоточенный, с глубокой тягой к решению задач, связанных с защитой данных, сетевой архитектурой и методами шифрования. Уже на первом курсе он начал самостоятельно изучать работу операционных систем, знакомиться с инструментами тестирования уязвимостей и методами взлома систем, разумеется, в рамках этичного хакинга.
На третьем курсе Егор прошел курс "Цифровые следы и киберрасследования", проводившийся совместно с LSPD, где студенты учились моделировать киберпреступления и выявлять цифровые улики. Он настолько поразил одного из преподавателей - бывшего сотрудника отдела по борьбе с киберпреступностью - своим нестандартным подходом к анализу сетей, что тот предложил Егору стажировку при государственном проекте в тестовой лаборатории. Там он в первый раз получил доступ к реальным тренировочным системам гос. учреждений и смог применить свои знания на практике, в том числе в тестовых атаках на изолированные серверы и при симуляциях захватов данных.
Однако всё это сопровождалось не только карьерными успехами. Многодневная работа за монитором, нестабильный режим сна, постоянный стресс от нагрузок и бесконечные дедлайны - всё это начало сказываться на здоровье. Сначала это были лёгкие головные боли, затем - навязчивые тревожные состояния, бессонница и внезапные панические атаки. Однажды во время сдачи финального проекта он потерял сознание прямо в аудитории. Егор был экстренно доставлен в EMS, где ему поставили предварительный диагноз - хроническое тревожное расстройство, вызванное переутомлением и нервным истощением.
Он пришёл в себя уже в медицинском боксе, где всё казалось размытым - свет бил в глаза, в ушах звенело, а тело было ватным. Рядом с ним находился врач, мужчина средних лет.
- "Как самочувствие, мистер Гончорук?" - мягко поинтересовался доктор, проверяя реакцию зрачков фонариком.
- "Голова как будто не моя… И руки дрожат. В груди будто что-то давит..." - с трудом выговорил Егор.
- "Понятно. Ваше давление было зашкалено, и пульс - 140. Вам повезло, что вы не упали на сервер в колледже, а просто рядом с ним. Расскажите, как давно это началось?"
Егор помолчал, опуская взгляд, будто боясь показаться слабым.
- "Месяца два, может больше. Бессонница, тревога… Иногда перед сном будто кто-то в комнате есть. Не могу расслабиться. А головные боли - почти каждый день. Но я думал, что это просто нагрузка…"
Доктор сделал пометку в электронной карте, кивнув с пониманием.
- "Вы в группе риска, Егор. Ваш мозг сейчас живёт в режиме постоянного перегруза. Панические атаки, бессонница, головные боли - всё указывает на тревожное расстройство с сопутствующей мигренозной активностью. Вам срочно нужно снять напряжение. Медикаментозно - но без сильных транквилизаторов, вы же айтишник, вам нужна ясная голова."
Егор кивнул с опаской:
- "Что тогда делать? Мне нужно учиться. У меня диплом, гос. проект на подходе… Я не могу просто отключиться."
Доктор откинулся на спинку стула, посмотрел внимательно.
- "Ваша ситуация - классическая. Я могу назначить вам курс каннабиноидной терапии. Да, это медицинская марихуана. Не для развлечений, а строго дозированная - в случае приступа, при мигренях и тревоге. Имеются клинические исследования, показывающие эффективность в случаях, подобных вашему."
- "Это… законно?" - удивился Егор.
- "Абсолютно. Я выпишу вам справку, разрешающую ношение до 10 грамм при себе. Это будет отмечено в медкарте, с формулировкой "для терапевтического применения в рамках установленного диагноза". Но есть условия: вы обязаны соблюдать дозировку, и при проверках предъявлять документ."
Егор молча кивнул. Он чувствовал себя уязвленным, но в то же время - облегченно. Это было не просто "разрешение покурить". Это был шаг к восстановлению контроля над собой.
Доктор протянул планшет с электронной подписью.
- "И, Егор... не геройствуй. Здоровье - это тоже проект. Только провалить его нельзя."
Несмотря на состояние здоровья, Егор не бросил учёбу. Он адаптировал свой ритм жизни, научился работать в более сбалансированном режиме и даже стал проводить закрытые мастер-классы по кибербезопасности для младших курсов. В выпускной работе он представил симуляцию кибер захвата условного государственного объекта с подробной визуализацией, отчетностью и возможностями защиты. Эта работа не только получила высшую оценку, но и привлекла внимание нескольких сотрудников из сферы государственной безопасности, открыв перед ним путь в цифровые гос. контракты.
6. Взрослая жизнь
После окончания колледжа Егор не стал устраиваться в частные ИТ-компании, как его бывшие одногруппники. Его интересовала работа, имеющая значение - особенно в сфере гос. безопасности. Благодаря связям, налаженным ещё во время учебной стажировки, он получил возможность работать по контракту в проектной группе при LSPD, специализирующейся на внутреннем анализе цифровых угроз и техническом обеспечении спецопераций.
В составе этой группы он не участвовал в операциях на месте, но его работа имела колоссальное значение, Егор писал протоколы отслеживания цифровых следов, помогал при перехватах зашифрованных каналов связи и создавал симуляции захватов, которые затем отрабатывались на учениях.
Однако работа вблизи гос. структур привела и к неприятным последствиям. Во время одного из проектов Егор занимался отслеживанием подпольной группировки, подозреваемой в цифровом шпионаже и кибер вымогательстве. Его задача была простой: проникнуть в зашифрованную сеть и собрать доказательства связи между фигурантами дела. Всё шло по плану, пока однажды в ночь, возвращаясь домой, он не заметил, что за ним следят.
Это был обычный вечер. Голова гудела, глаза щипало от усталости, но он был доволен, работа шла как по маслу.
Он вышел из здания около полуночи. На улице было тихо. Офис располагался недалеко от его дома, и он часто ходил пешком. Егор свернул в переулок между двумя бизнес-центрами, короткий путь, которым пользовался всегда.
Тишина была нарушена странным хрустом за спиной. Он обернулся - никого. Сделал пару шагов - и вдруг резко из тени вынырнули двое в темной одежде и масках. Всё произошло за секунды.
- "Ты слишком глубоко копаешь, Гончорук." - услышал он голос одного из нападавших. Глухой, металлический, будто говорили через измененный голосовой модуль.
- "Чего вы…" - не успел договорить Егор, как второй злоумышленник резко плеснул в его лицо содержимое бутылки.
Жгучая боль пронзила левую щеку и шею. Он закричал, отступая назад, но не успел. Удар кастетом пришелся в висок и переносицу. Он рухнул на землю, чувствуя, как по лицу течет кровь и что-то будто жжет кожу изнутри.
- "Пусть запомнит. И не лезет туда, куда не просят." - сказал один из них, пока второй уже доставал из кармана смартфон.
- "Удаляй логи. Всё подчистить. Быстро."
Уже теряя сознание, Егор уловил, как кто-то сканировал его удостоверение и разбивал о стену его смартфон. Он пытался тянуться к карману, нажать тревожную кнопку на наручных часах - но пальцы его не слушались.
Очнулся он уже в больнице. Вокруг - белые стены, капельницы, звук монитора пульса. Первая мысль: "живой". Вторая: "лицо…"
Ожог оказался химическим - предположительно концентрированная щелочь. Кожа на щеке и под глазом была повреждена до дермы. На лбу - глубокая гематома, разрезанная бровь, сломанная переносица.
Первые дни в госпитале прошли словно в тумане. Морфий сменял снотворное, снотворное сменял физраствор. Врачи боролись за восстановление поврежденной кожи, не допуская инфицирования ожогов. Ожог был глубокий - по заключению токсиколога, вещество представляло собой смесь едкого натра с неизвестным растворителем, применяемым в химических атаках. Егора перевели в специализированное ожоговое отделение под круглосуточное наблюдение.
Швы на переносице и под глазом болели невыносимо. Но ещё сильнее жгло то, что он увидел в зеркале на четвертый день. Лицо - исполосованное, перекошенное, покрытое бинтами и розовыми пятнами регенерирующей кожи.
- "Это теперь навсегда?" - спросил он, едва шевеля губами.
Доктор Шельман, пластический хирург, тихо кивнул.
- "Мы сделаем всё, чтобы минимизировать последствия. Но некоторые участки останутся рубцами. Глубина слишком большая. Их можно будет скрывать, но не убрать полностью."
Внутренний надлом пришёл позже. Через неделю, когда боль ушла, но появилась пустота. Он не мог спать. Казалось, каждый звук с улицы - шаги тех двоих. Каждый скрип двери - сигнал, что за ним следят. Психолог, прикреплённый к отделению, начал с ним работать. В диагноз добавили посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Ему предложили индивидуальную терапию, дыхательные упражнения и… медицинскую марихуану.
Появились повторяющиеся эпизоды: нехватка воздуха, дрожь в руках, чувство, что он снова в том переулке. По рекомендации невролога и психиатра было одобрено ношение до 10 грамм каннабиноидных препаратов в кармане - в строго медицинских целях. В медкарте появилась жёлтая наклейка: "Допуск на ношение при расстройствах тревожного спектра. Не более 10 гр. Справка обязательна."
Важным этапом стала адаптация к новой внешности. Обычные бинты сменились на компрессионные повязки, затем - на первую тканевую маску. Она была серой, медицинской. Но Егор в ней всё равно чувствовал себя… не собой. Взгляд людей, их сдержанная реакция - всё это причиняло ему боль.
Однажды в госпитале он подошёл к зеркалу с плотной черной маской, присланной по заказу. Гладкая, эргономичная, она скрывала большую часть лица. Надев ее, он долго смотрел в отражение.
- "Это… не я. Но и не он. Это - новый я." - сказал он вслух, впервые за много дней.
Психолог на сеансе отметил:
- "Вы не прячетесь, Егор. Вы адаптируетесь. Это не бегство. Это броня."
Пока тело восстанавливалось, разум Егора только крепчал. Находясь в стенах госпиталя, он не мог спокойно сидеть без дела. К нему снова вернулись мысли о коде, алгоритмах, логических цепочках. Лечение и восстановление шло своим чередом, а в ноутбуке у его кровати шаг за шагом выстраивались сложнейшие архитектуры скриптов и фреймворков.
Он начал с создания собственного анализатора сетевого трафика, заточенного под скрытые административные порты систем гос. учреждений - не для взлома, а для поиска уязвимостей, которые могли быть использованы преступными группировками. Его интересовала профилактика, защита.
После выписки он получил предложение продолжить работу в рамках технической аналитики LSPD, но уже на условиях удаленного доступа. Это означало, что он может действовать как независимый эксперт, получая задания и маршруты для анализа, а при необходимости - подключаться к закрытым симуляциям.
В рамках одной из таких симуляций он разработал вирус-слежку с ручной активацией, использующий баг в алгоритме синхронизации между серверами архива дел. В условиях, когда гос. объект захватывался вооруженной группой, Егор мог, действуя дистанционно, пробраться в систему, отследить подмененные данные и удалить одно фальсифицированное дело без оставления следов.
Кроме этого, он развил в себе талант информационного фехтования - способности входить в диалог с системами защиты так, чтобы они открывали ему путь. Он не ломал - он убеждал. Обходил. Моделировал поведение "своего" пользователя. Егор создавал цифровые двойники, виртуальные личности, с которых заходил в системы для отвода глаз.
Параллельно он шёл в ногу с правовыми рамками: он прошел тренинги по взаимодействию с государственными базами данных, получил консультации по допустимым способам сбора цифровых доказательств, а также оформил в досье LSPD специальный код допуска, открывающий ему ограниченный административный доступ при чрезвычайных ситуациях.
Через месяц реабилитации он вышел из госпиталя. Но в больнице он остался частым гостем. Он навещал врача, который подписал заключение о допуске ношения маски даже в структурах вроде LSPD, где внешняя идентификация важна.
7. Настоящее время
После нескольких лет службы в LSPD, где он занимал особую должность аналитика и удалённого специалиста по кибербезопасности, Егор почувствовал, что выгорает. Работы становилось всё больше, чаще начали поступать задания, требующие высокой концентрации, ночных подключений к серверам и даже участия в кризисных ситуациях при захватах гос. объектов. Он по-прежнему был незаменим, но внутри появилось ощущение, будто он стал частью машины, которую больше не контролирует.
Вдобавок усилились приступы. Несмотря на регулярные консультации с врачами, ПТСР начал проявляться в новой форме - не только через кошмары, но и через резкую эмоциональную отстранённость, вспышки гнева, когда он сталкивался с внутренней бюрократией и закрытостью даже внутри системы. Одной из последних капель стал случай, когда его предупреждение о потенциальной уязвимости в базе одного из городских архивов было проигнорировано - и в результате система действительно была взломана.
На следующей неделе он написал рапорт об увольнении по собственному желанию. Его не отговаривали - наоборот, уважительно пожали руку, поблагодарили за вклад и вручили памятный жетон LSPD.
Сейчас Егор живёт в Лос-Сантосе, в районе, где тихо по ночам. Он по-прежнему носит маску - не потому что обязан, а потому что принял её как часть своей личности. Она перестала быть защитой. Она стала символом его пути.
Продолжает носить медицинскую марихуану (до 10 граммов), как прописано в его справке. Приступы хоть и стали реже, но полностью не ушли. Он строго следит за дозировкой и никогда не нарушает предписаний.
Несмотря на одиночество, которое он по-прежнему чувствует, он нашёл утешение в том, что может быть полезен. Его хакерские навыки остались с ним - теперь они работают на благо. Он не стремится к славе, он не ищет конфликта. Но если ситуация потребует, он снова станет тенью, что пройдёт сквозь файрволы ради правды.
Итоги:
1.Egor Gonchoruk - может носить маску из-за шрамов на лице на постоянной основе и в гос. структуре (исключение: Government) (обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
2.Egor Gonchoruk - имеет навыки хакера (Работает только при захвате государственных объектов. 1 удаленное дело за 1 захват при соответствующих отыгровках).
3.Egor Gonchoruk - может носить до 10 косяков в качестве лекарственного препарата легально (обязательна пометка в мед. карте).
Ф.И.О: Egor Gonchoruk
Пол: Мужской
Возраст: 21 год
Дата рождения: 21.01.2004
2. Внешние признаки
Паспорт: США, штат Сан-Андреас, город Лос-Сантос
Национальность: Американец с украинскими корнями
Рост: 182 см
Цвет волос: Тёмно-русый
Цвет глаз: Карие
Телосложение: Худощавый, но спортивный
Особые приметы: Имеются глубокие шрамы на правой стороне лица, которые он скрывает под маской.
Татуировки: нет
3. Родители
Отец: Андрей Гончорук инженер-программист с большим опытом, эмигрировал в США из Украины в начале 2000-х годов, оставив позади разрушенную экономику и поиск стабильности. В Лос-Сантосе он быстро нашёл своё место в сфере IT: сначала работал системным администратором в одной из телекоммуникационных компаний, затем занял должность разработчика.
Мать: Мэри Гончорук родилась и выросла в Лос-Сантосе, в районе Ранчо. Работала медсестрой в городской клинике. Женщина с сильным характером, но доброй душой. Именно она привила Егору человечность, эмпатию и заботу о слабых. Мэри знала, что Андрей может быть жёстким, и всегда старалась уравновесить атмосферу в доме теплом и поддержкой.
4. Детство
Егор провёл детство в южной части Лос-Сантоса, в районе Мишн-Роу, неподалёку от центрального департамента полиции LSPD. С ранних лет он наблюдал, как сотрудники правопорядка ежедневно выходят на службу - строгие лица, форма, радиопереговоры, патрульные машины с включенными мигалками. Для мальчишки, выросшего среди уличной суеты и гремящих новостей о преступности, офицеры полиции стали неотъемлемой частью повседневной жизни и символом порядка.
Отец Егора, инженер-программист, часто сотрудничал с государственными структурами в качестве ИТ-специалиста на контрактах по обслуживанию систем безопасности, в том числе и в LSPD. Иногда он приводил сына в здание участка на "рабочие экскурсии", пока отец возился с серверами, Егор с замиранием сердца разглядывал камеры, старые компьютеры и доски с делами. Его особенно впечатляли истории офицеров, рассказанные по-дружески в курилке: про шифровки, прослушки и цифровые улики.
Несмотря на довольно суровую среду, родители обеспечивали Егору всё необходимое для развития. Он с ранних лет начал разбирать старую электронику, принесённую отцом, собирал из лома мини-компьютеры и даже создал свою первую систему видеонаблюдения из старых веб-камер в 11 лет, чтобы "обеспечить охрану дома". Учителя начальной школы называли его "технарём с головой взрослого" - мальчик практически не интересовался шумными играми, но мог часами сидеть за книгами и схемами.
При этом Егор всегда держался в стороне от уличных компаний. Он видел, как сверстники быстро втягиваются в криминал, и это только укрепило его внутреннее стремление выбрать другой путь - путь, где сила заключается в знаниях, а не в кулаках. Родители воспитывали в нём уважение к закону и системам правопорядка, пусть и иногда критически обсуждали их недостатки. Уже в подростковом возрасте Егор начал помогать отцу консультировать клиентов по безопасности их данных, в том числе нескольких офицеров полиции, с которыми позже наладил тёплые отношения.
5. Образование
Егор начал обучение в средней школе Лос-Сантоса, расположенной в районе Миррор-Парк. В отличие от большинства детей, которых привлекали спортплощадки и компьютерные игры, он тянулся к более глубоким вещам: к логике, технике, системам. Уже в младших классах он читал книги, которые не все взрослые могли понять - от "Принципов работы процессоров" до популярной научной литературы об искусственном интеллекте и кибербезопасности.
Учителя сразу заметили в нём нестандартный склад ума. Он не был отличником по всем предметам - гуманитарные дисциплины давались тяжело, но в точных науках и информатике он показывал почти гениальные способности.
- "Гончорук, ты опять переделал школьный калькулятор под игру в Тетрис?" - однажды в шутку отругал его учитель математики, заметив, как одноклассники толпятся вокруг Егора.
- "Я просто хотел посмотреть, сколько у него свободной памяти…" - с невинной улыбкой ответил тот.
В старших классах Егор стал постоянным участником школьного клуба робототехники и информатики. Он нередко представлял школу на городских хакатонах и технических конкурсах, занимая призовые места. Вместо прогулок после школы он сидел в кабинете информатики до закрытия, ковыряясь в старых серверах или пытаясь обойти локальные ограничения школьной сети. Один раз он даже случайно получил доступ к административной части школьного сайта - просто из интереса. Впрочем, сразу же сообщил об этом завучу, чем заслужил репутацию "белого хакера".
Иногда его считали странным. Он мало общался, был замкнут, не стремился быть "как все". Однако именно в этом и заключалась его сила - он чувствовал, что его мир гораздо шире, чем коридоры школы.
Уже в 11 классе Егор знал, что пойдёт учиться на специалиста по информационной безопасности. Он самостоятельно прошёл курс Cisco по сетевым технологиям, сдал первые онлайн-сертификаты и собрал собственный мини-сервер из старого компьютера, подключив его к VPN и тестируя защиту от атак.
Школа стала для него не просто местом учебы, а базой, откуда началось движение к реальному будущему. Именно здесь он впервые осознал: цифровой мир - не просто система. Это поле битвы, где побеждают ум, дисциплина и хладнокровие.
После окончания средней школы с техническим уклоном Егор поступил в Лос-Сантосский Технологический Колледж, на факультет информационной безопасности. Он практически сразу выделился среди однокурсников - молчаливый, сосредоточенный, с глубокой тягой к решению задач, связанных с защитой данных, сетевой архитектурой и методами шифрования. Уже на первом курсе он начал самостоятельно изучать работу операционных систем, знакомиться с инструментами тестирования уязвимостей и методами взлома систем, разумеется, в рамках этичного хакинга.
На третьем курсе Егор прошел курс "Цифровые следы и киберрасследования", проводившийся совместно с LSPD, где студенты учились моделировать киберпреступления и выявлять цифровые улики. Он настолько поразил одного из преподавателей - бывшего сотрудника отдела по борьбе с киберпреступностью - своим нестандартным подходом к анализу сетей, что тот предложил Егору стажировку при государственном проекте в тестовой лаборатории. Там он в первый раз получил доступ к реальным тренировочным системам гос. учреждений и смог применить свои знания на практике, в том числе в тестовых атаках на изолированные серверы и при симуляциях захватов данных.
Однако всё это сопровождалось не только карьерными успехами. Многодневная работа за монитором, нестабильный режим сна, постоянный стресс от нагрузок и бесконечные дедлайны - всё это начало сказываться на здоровье. Сначала это были лёгкие головные боли, затем - навязчивые тревожные состояния, бессонница и внезапные панические атаки. Однажды во время сдачи финального проекта он потерял сознание прямо в аудитории. Егор был экстренно доставлен в EMS, где ему поставили предварительный диагноз - хроническое тревожное расстройство, вызванное переутомлением и нервным истощением.
Он пришёл в себя уже в медицинском боксе, где всё казалось размытым - свет бил в глаза, в ушах звенело, а тело было ватным. Рядом с ним находился врач, мужчина средних лет.
- "Как самочувствие, мистер Гончорук?" - мягко поинтересовался доктор, проверяя реакцию зрачков фонариком.
- "Голова как будто не моя… И руки дрожат. В груди будто что-то давит..." - с трудом выговорил Егор.
- "Понятно. Ваше давление было зашкалено, и пульс - 140. Вам повезло, что вы не упали на сервер в колледже, а просто рядом с ним. Расскажите, как давно это началось?"
Егор помолчал, опуская взгляд, будто боясь показаться слабым.
- "Месяца два, может больше. Бессонница, тревога… Иногда перед сном будто кто-то в комнате есть. Не могу расслабиться. А головные боли - почти каждый день. Но я думал, что это просто нагрузка…"
Доктор сделал пометку в электронной карте, кивнув с пониманием.
- "Вы в группе риска, Егор. Ваш мозг сейчас живёт в режиме постоянного перегруза. Панические атаки, бессонница, головные боли - всё указывает на тревожное расстройство с сопутствующей мигренозной активностью. Вам срочно нужно снять напряжение. Медикаментозно - но без сильных транквилизаторов, вы же айтишник, вам нужна ясная голова."
Егор кивнул с опаской:
- "Что тогда делать? Мне нужно учиться. У меня диплом, гос. проект на подходе… Я не могу просто отключиться."
Доктор откинулся на спинку стула, посмотрел внимательно.
- "Ваша ситуация - классическая. Я могу назначить вам курс каннабиноидной терапии. Да, это медицинская марихуана. Не для развлечений, а строго дозированная - в случае приступа, при мигренях и тревоге. Имеются клинические исследования, показывающие эффективность в случаях, подобных вашему."
- "Это… законно?" - удивился Егор.
- "Абсолютно. Я выпишу вам справку, разрешающую ношение до 10 грамм при себе. Это будет отмечено в медкарте, с формулировкой "для терапевтического применения в рамках установленного диагноза". Но есть условия: вы обязаны соблюдать дозировку, и при проверках предъявлять документ."
Егор молча кивнул. Он чувствовал себя уязвленным, но в то же время - облегченно. Это было не просто "разрешение покурить". Это был шаг к восстановлению контроля над собой.
Доктор протянул планшет с электронной подписью.
- "И, Егор... не геройствуй. Здоровье - это тоже проект. Только провалить его нельзя."
Несмотря на состояние здоровья, Егор не бросил учёбу. Он адаптировал свой ритм жизни, научился работать в более сбалансированном режиме и даже стал проводить закрытые мастер-классы по кибербезопасности для младших курсов. В выпускной работе он представил симуляцию кибер захвата условного государственного объекта с подробной визуализацией, отчетностью и возможностями защиты. Эта работа не только получила высшую оценку, но и привлекла внимание нескольких сотрудников из сферы государственной безопасности, открыв перед ним путь в цифровые гос. контракты.
6. Взрослая жизнь
После окончания колледжа Егор не стал устраиваться в частные ИТ-компании, как его бывшие одногруппники. Его интересовала работа, имеющая значение - особенно в сфере гос. безопасности. Благодаря связям, налаженным ещё во время учебной стажировки, он получил возможность работать по контракту в проектной группе при LSPD, специализирующейся на внутреннем анализе цифровых угроз и техническом обеспечении спецопераций.
В составе этой группы он не участвовал в операциях на месте, но его работа имела колоссальное значение, Егор писал протоколы отслеживания цифровых следов, помогал при перехватах зашифрованных каналов связи и создавал симуляции захватов, которые затем отрабатывались на учениях.
Однако работа вблизи гос. структур привела и к неприятным последствиям. Во время одного из проектов Егор занимался отслеживанием подпольной группировки, подозреваемой в цифровом шпионаже и кибер вымогательстве. Его задача была простой: проникнуть в зашифрованную сеть и собрать доказательства связи между фигурантами дела. Всё шло по плану, пока однажды в ночь, возвращаясь домой, он не заметил, что за ним следят.
Это был обычный вечер. Голова гудела, глаза щипало от усталости, но он был доволен, работа шла как по маслу.
Он вышел из здания около полуночи. На улице было тихо. Офис располагался недалеко от его дома, и он часто ходил пешком. Егор свернул в переулок между двумя бизнес-центрами, короткий путь, которым пользовался всегда.
Тишина была нарушена странным хрустом за спиной. Он обернулся - никого. Сделал пару шагов - и вдруг резко из тени вынырнули двое в темной одежде и масках. Всё произошло за секунды.
- "Ты слишком глубоко копаешь, Гончорук." - услышал он голос одного из нападавших. Глухой, металлический, будто говорили через измененный голосовой модуль.
- "Чего вы…" - не успел договорить Егор, как второй злоумышленник резко плеснул в его лицо содержимое бутылки.
Жгучая боль пронзила левую щеку и шею. Он закричал, отступая назад, но не успел. Удар кастетом пришелся в висок и переносицу. Он рухнул на землю, чувствуя, как по лицу течет кровь и что-то будто жжет кожу изнутри.
- "Пусть запомнит. И не лезет туда, куда не просят." - сказал один из них, пока второй уже доставал из кармана смартфон.
- "Удаляй логи. Всё подчистить. Быстро."
Уже теряя сознание, Егор уловил, как кто-то сканировал его удостоверение и разбивал о стену его смартфон. Он пытался тянуться к карману, нажать тревожную кнопку на наручных часах - но пальцы его не слушались.
Очнулся он уже в больнице. Вокруг - белые стены, капельницы, звук монитора пульса. Первая мысль: "живой". Вторая: "лицо…"
Ожог оказался химическим - предположительно концентрированная щелочь. Кожа на щеке и под глазом была повреждена до дермы. На лбу - глубокая гематома, разрезанная бровь, сломанная переносица.
Первые дни в госпитале прошли словно в тумане. Морфий сменял снотворное, снотворное сменял физраствор. Врачи боролись за восстановление поврежденной кожи, не допуская инфицирования ожогов. Ожог был глубокий - по заключению токсиколога, вещество представляло собой смесь едкого натра с неизвестным растворителем, применяемым в химических атаках. Егора перевели в специализированное ожоговое отделение под круглосуточное наблюдение.
Швы на переносице и под глазом болели невыносимо. Но ещё сильнее жгло то, что он увидел в зеркале на четвертый день. Лицо - исполосованное, перекошенное, покрытое бинтами и розовыми пятнами регенерирующей кожи.
- "Это теперь навсегда?" - спросил он, едва шевеля губами.
Доктор Шельман, пластический хирург, тихо кивнул.
- "Мы сделаем всё, чтобы минимизировать последствия. Но некоторые участки останутся рубцами. Глубина слишком большая. Их можно будет скрывать, но не убрать полностью."
Внутренний надлом пришёл позже. Через неделю, когда боль ушла, но появилась пустота. Он не мог спать. Казалось, каждый звук с улицы - шаги тех двоих. Каждый скрип двери - сигнал, что за ним следят. Психолог, прикреплённый к отделению, начал с ним работать. В диагноз добавили посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Ему предложили индивидуальную терапию, дыхательные упражнения и… медицинскую марихуану.
Появились повторяющиеся эпизоды: нехватка воздуха, дрожь в руках, чувство, что он снова в том переулке. По рекомендации невролога и психиатра было одобрено ношение до 10 грамм каннабиноидных препаратов в кармане - в строго медицинских целях. В медкарте появилась жёлтая наклейка: "Допуск на ношение при расстройствах тревожного спектра. Не более 10 гр. Справка обязательна."
Важным этапом стала адаптация к новой внешности. Обычные бинты сменились на компрессионные повязки, затем - на первую тканевую маску. Она была серой, медицинской. Но Егор в ней всё равно чувствовал себя… не собой. Взгляд людей, их сдержанная реакция - всё это причиняло ему боль.
Однажды в госпитале он подошёл к зеркалу с плотной черной маской, присланной по заказу. Гладкая, эргономичная, она скрывала большую часть лица. Надев ее, он долго смотрел в отражение.
- "Это… не я. Но и не он. Это - новый я." - сказал он вслух, впервые за много дней.
Психолог на сеансе отметил:
- "Вы не прячетесь, Егор. Вы адаптируетесь. Это не бегство. Это броня."
Пока тело восстанавливалось, разум Егора только крепчал. Находясь в стенах госпиталя, он не мог спокойно сидеть без дела. К нему снова вернулись мысли о коде, алгоритмах, логических цепочках. Лечение и восстановление шло своим чередом, а в ноутбуке у его кровати шаг за шагом выстраивались сложнейшие архитектуры скриптов и фреймворков.
Он начал с создания собственного анализатора сетевого трафика, заточенного под скрытые административные порты систем гос. учреждений - не для взлома, а для поиска уязвимостей, которые могли быть использованы преступными группировками. Его интересовала профилактика, защита.
После выписки он получил предложение продолжить работу в рамках технической аналитики LSPD, но уже на условиях удаленного доступа. Это означало, что он может действовать как независимый эксперт, получая задания и маршруты для анализа, а при необходимости - подключаться к закрытым симуляциям.
В рамках одной из таких симуляций он разработал вирус-слежку с ручной активацией, использующий баг в алгоритме синхронизации между серверами архива дел. В условиях, когда гос. объект захватывался вооруженной группой, Егор мог, действуя дистанционно, пробраться в систему, отследить подмененные данные и удалить одно фальсифицированное дело без оставления следов.
Кроме этого, он развил в себе талант информационного фехтования - способности входить в диалог с системами защиты так, чтобы они открывали ему путь. Он не ломал - он убеждал. Обходил. Моделировал поведение "своего" пользователя. Егор создавал цифровые двойники, виртуальные личности, с которых заходил в системы для отвода глаз.
Параллельно он шёл в ногу с правовыми рамками: он прошел тренинги по взаимодействию с государственными базами данных, получил консультации по допустимым способам сбора цифровых доказательств, а также оформил в досье LSPD специальный код допуска, открывающий ему ограниченный административный доступ при чрезвычайных ситуациях.
Через месяц реабилитации он вышел из госпиталя. Но в больнице он остался частым гостем. Он навещал врача, который подписал заключение о допуске ношения маски даже в структурах вроде LSPD, где внешняя идентификация важна.
7. Настоящее время
После нескольких лет службы в LSPD, где он занимал особую должность аналитика и удалённого специалиста по кибербезопасности, Егор почувствовал, что выгорает. Работы становилось всё больше, чаще начали поступать задания, требующие высокой концентрации, ночных подключений к серверам и даже участия в кризисных ситуациях при захватах гос. объектов. Он по-прежнему был незаменим, но внутри появилось ощущение, будто он стал частью машины, которую больше не контролирует.
Вдобавок усилились приступы. Несмотря на регулярные консультации с врачами, ПТСР начал проявляться в новой форме - не только через кошмары, но и через резкую эмоциональную отстранённость, вспышки гнева, когда он сталкивался с внутренней бюрократией и закрытостью даже внутри системы. Одной из последних капель стал случай, когда его предупреждение о потенциальной уязвимости в базе одного из городских архивов было проигнорировано - и в результате система действительно была взломана.
На следующей неделе он написал рапорт об увольнении по собственному желанию. Его не отговаривали - наоборот, уважительно пожали руку, поблагодарили за вклад и вручили памятный жетон LSPD.
Сейчас Егор живёт в Лос-Сантосе, в районе, где тихо по ночам. Он по-прежнему носит маску - не потому что обязан, а потому что принял её как часть своей личности. Она перестала быть защитой. Она стала символом его пути.
Продолжает носить медицинскую марихуану (до 10 граммов), как прописано в его справке. Приступы хоть и стали реже, но полностью не ушли. Он строго следит за дозировкой и никогда не нарушает предписаний.
Несмотря на одиночество, которое он по-прежнему чувствует, он нашёл утешение в том, что может быть полезен. Его хакерские навыки остались с ним - теперь они работают на благо. Он не стремится к славе, он не ищет конфликта. Но если ситуация потребует, он снова станет тенью, что пройдёт сквозь файрволы ради правды.
Итоги:
1.Egor Gonchoruk - может носить маску из-за шрамов на лице на постоянной основе и в гос. структуре (исключение: Government) (обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
2.Egor Gonchoruk - имеет навыки хакера (Работает только при захвате государственных объектов. 1 удаленное дело за 1 захват при соответствующих отыгровках).
3.Egor Gonchoruk - может носить до 10 косяков в качестве лекарственного препарата легально (обязательна пометка в мед. карте).
