- Автор темы
- #1
MORI MEMENTO
ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Имя: Mori Memento
Пол: Мужской
Возраст: 23 [28.09.2002]
Рост: 185
Семейное положение: Холост
Цвет волос: Тёмные.
Цвет глаз: Карие
Национальность: Японец
Татуировки: Есть
I - Родители
(Мать Катсуми Канэко / Мементо)
ОСНОВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Имя: Mori Memento
Пол: Мужской
Возраст: 23 [28.09.2002]
Рост: 185
Семейное положение: Холост
Цвет волос: Тёмные.
Цвет глаз: Карие
Национальность: Японец
Татуировки: Есть
I - Родители
(Мать Катсуми Канэко / Мементо)
Катсуми Канэко родилась в 1980 году в городе Отару, на северном острове Хоккайдо. Она была единственным ребёнком в обычной рабочей семье — отец трудился в порту, мать подрабатывала в местной пекарне. После школы Катсуми не уехала из города — осталась рядом с родителями и устроилась продавщицей в небольшой магазин недалеко от набережной. Работала спокойно, без лишнего шума, всегда вежливая, но немного замкнутая. Те, кто знал её лично, всегда говорили одно и то же: Катсуми была очень спокойным человеком, но с редкой душевной глубиной. Она умела радоваться малому.
(Отец Такэхиро Мементо)
Такэхиро Мементо родился в 1975 году в городе Отару, на побережье Хоккайдо. Его отец работал в мастерской при порту, мать была медсестрой в местной клинике. Он вырос в обычной семье, где ценили труд и молчаливое уважение — громко говорить о себе было не принято. После окончания школы Такэхиро поступил на службу в ССЯ (Силы самообороны Японии). Его распределили в часть в пределах Хоккайдо, недалеко от родного города, так что он не уезжал далеко. Военная служба дисциплинировала его, но не сделала жестким. Он был спокойным, неразговорчивым, но надёжным человеком — один из тех, кто делает, а не попросту пускает слова на ветер.
[Знакомство]
Катсуми удивилась, но ответила:— «Да, зимы здесь бывают очень красивые, когда снег ложится на каналы, и фонари начинают светиться. Это необычайно.»
Он кивнул, и их разговор завершился так же просто, как и начался. Однако вскоре он стал заходить в магазин чаще. Иногда он приносил что-то вроде коробки мандаринов «от отца». Он не пытался быть особенно заметным, но его постоянное присутствие всё больше ощущалось. Один раз, в начале зимы, он предложил ей пойти на фестиваль в честь зимнего света, который проходил в городе. Это было простое предложение, не с намерением произвести впечатление, а скорее как некое тихое желание провести время вместе.
— «Не хотите пойти на фестиваль? Я знаю, это красиво.» Катсуми согласилась.
Они пошли, и хотя не было большого волнения или романтики в этом вечере, оба ощущали спокойную радость от компании друг друга. Это было просто и естественно — как две души, нашедшие друг друга в мире, полном шума и суеты.
Катсуми часто говорила:— «Он не говорил о любви, но был рядом в моменты, когда это было нужно. И этого достаточно.»
II - Детство
Мори Мементо родился в 2002 году в Отару — тихом портовом городе на севере Японии, где узкие улочки пахли морской солью и жареными кальмарами, а старики сидящие у канала, рассказывали истории о бурях, которых никто из молодых уже не помнил. Их дом стоял на окраине, в районе где по вечерам всё стихало, кроме шороха сосен за окном. Родители Мори — Катсуми и Такэхиро — были разными по натуре, но вместе создавали редкое чувство устойчивости. Отец, военный, всегда приходил домой с определённой суровостью в походке, но с добротой в голосе. Мать — мягкая и спокойная. Когда Мори было семь, он однажды проснулся среди ночи от звука дождя и увидел, как отец в полной форме молча стоял у окна. Он тогда не задал ни одного вопроса, просто встал рядом. Позже он понял: отец уходил на задание. Это было первое, что запомнилось ему не просто как картинка, а как ощущение — тревога, смешанная с гордостью. Мори не просто интересовался оружием и формой — он начал копировать отца во всём: как он завязывает шнурки, как садится за стол, даже как молча выслушивает собеседника, прежде чем ответить. От напутствий матери он научился быть спокойным и сдержанным, всегда помогать слабым и просто быть с доброй душой внутри.
Но однажды, в девять лет, всё изменилось. В их классе появился новый ученик — сын рыбака, шумный и дерзкий. На перемене он толкнул маленькую девочку, и Мори, не раздумывая, заступился. Это был первый раз, когда он применил то, чему его учил отец — не в игре, не на заднем дворе, а по-настоящему. Они подрались. Потом, в кабинете директора, он стоял молча, а мама держала его за плечо. Но дома отец не поругал, а только сказал:— Ты поступил правильно. Главное — не теряй голову, даже если дело касается справедливости. С того дня у Мори появились вопросы, которых раньше не было. Что значит быть сильным? Где граница между контролем и яростью? Мать начала давать ему книги — от историй о самураях до философских притчей. Он читал их под одеялом с фонариком, и каждый раз видел в героях отца.
III - Юность / Образование
В школе Мори не был душой компании, но умел завоёвывать уважение. Он не любил пустые разговоры, но всегда находил общий язык с одноклассниками, особенно когда дело касалось чего-то практического — построить шалаш, организовать игру в "стратегическую операцию". Он не стремился быть лидером, но почему-то им становился — потому что не просто говорил, а делал. Мори действительно мечтал о военной карьере.
В какой-то момент детское восхищение сменилось осознанием — военная служба требует больше, чем просто физической выносливости и дисциплины. Она требует характера. Однажды, когда ему было около пятнадцати, на город обрушилась снежная буря. Он и отец выехали помогать пожилым соседям — расчищали крыши, носили воду, чинили генераторы. Именно тогда Мори впервые увидел отца не в форме, а в действии — простом, человеческом, но не менее героическом. И понял: сила — это не форма, а ответственность. В школе он начал уделять особое внимание на уроке начальной военной подготовки и военной истории. Его очень интересовало оружие, его сборка и разборка, прочие нормативы, так же причины, по которым люди вступают в конфликты, как совершаются ошибки и как их можно избежать. Учителя отмечали его зрелость: в сочинениях он не романтизировал войну, а анализировал. Один из таких эссе — о провалах командования в русско-японской войне — принесло ему приглашение на научную конференцию для старшеклассников.
Параллельно он занимался спортом: бег, силовые тренировки, дзюдо, рукопашный бой. Он не был первым в списке, но всегда приходил на тренировки раньше всех. Не ради медалей — ради контроля над телом и духом. Когда пришло время выбора, он не сомневался.
Военное училище в Саппоро казалось ему не только логичным, но и единственно правильным шагом. Мать поддержала его молча, крепко обняв на вокзале. Отец сказал лишь:— Не становись мной. Стань собой. В училище было тяжело — не физически, а морально. Он увидел, что не все, кто носит форму, достойны уважения. Были те, кто гнался за званиями, кто принижал других, кто ломался. Мори держался стойким, но не из гордости — а из-за наблюдательности. Он впитывал, учился. Особенно во время полевых учений, где проявлялась настоящая суть каждого. Курс по тактике оказался его сильной стороной — он мог просчитать ситуацию наперёд, не поддаваясь эмоциям. Инструкторы подмечали это, но сам Мори не считал себя особенным. Он просто знал, чего хочет и стремился к этому.
IV - Взрослая жизнь
Когда Мори вернулся в Отару после окончания военного училища, его родители гордились им. Особенно гордился его отец. Катсуми, как всегда, не говорила много слов, но в её глазах было ясно, как она гордится его решением и упорством. Теперь, имея за плечами образование и подготовку, Мори вступил на свой путь военного, зная, что впереди его ждёт множество испытаний, но он был готов к ним. Его цель была ясна: стать более надёжным и стойким.Мори Мементо всегда стремился стать человеком с железной волей и непреклонным духом. После завершения учёбы в военном училище он поступил в Силы самообороны Японии и начал свою карьеру военного.
Однажды, во время выполнения сложной спецоперации в одной из удалённых горячих точек, ситуация пошла не по плану. Мори и его отряд были направлены на нейтрализацию угрозы от вооружённых группировок, которые занимались незаконной деятельностью в регионе. Операция началась в ночное время, когда большинство врагов было укрыто в укромных местах, и задача состояла в том, чтобы провести операцию быстро и незаметно. Однако один из членов отряда, в силу неопытности и неосторожности допустил ошибку, а именно не поставив оружие на предохранитель, солдат произвел один одиночный выстрел, тем самым привлекая внимание противника. Это привело к интенсивному столкновению. Вскоре они оказались в окружении противников. Мори действовал быстро, отдавая приказы и пытаясь организовать отход. Во время ожесточённой перестрелки Мори оказался в непосредственной близости от заминированного сооружения. Спустя секунды произошел взрыв. Мори оттолкнуло ударной волной на расстояние, падая он сильно повредил руку, потерял равновесие. Придя в состояние он чувствовал сильную боль лица и руки. Медленно, нередко открывая глаза он видел что его несут на носилках.
После эвакуации с поля боя Мори доставили в мобильный полевой госпиталь. Там, под местной анестезией и временной стабилизацией, врачи остановили кровотечение и зафиксировали перелом руки и порез мягких тканей в нижней части лица. Порез прошёл по касательной вдоль челюсти, рассёк кожу и мышцу в области шеи, но не проник глубже. К счастью, он не повредил сонную артерию — он прошёл в опасной близости, оставив резаную рану, но не угрожая жизни напрямую. Ему наложили экстренные швы, зафиксировали шину на руку и ввели курс антибиотиков, чтобы избежать инфицирования. Через сутки, в сопровождении медиков, его отправили на авиабазу и оттуда эвакуировали в стационарный госпиталь на территории Японии.
Первую неделю он почти не разговаривал — швы тянули кожу, любое движение челюсти отзывалось болью. Питание было жидким. Швы регулярно промывали, врачи следили за признаками воспаления. Позже, после стабилизации, раны зашили косметическими швами — аккуратно, чтобы минимизировать следы, но даже опытный хирург знал: шрамы останутся. Мори не сразу осознал, насколько изменилось его лицо. Лишь на пятый день, когда ему принесли зеркало, он решился посмотреть. По левой щеке шла свежая линия. В первый момент он отвёл взгляд. Потом снова посмотрел. И просто принял без слов. Физическая реабилитация заняла почти три месяца. Он заново учился работать с левой рукой — обострилась чувствительность, пришлось восстанавливать координацию движений. Врачи рекомендовали курс лечебной физкультуры, массаж, физиотерапию. В течение нескольких недель его сопровождали фантомные боли и судороги. Он терпеливо приходил на процедуры, день за днём возвращая контроль над телом. Шрамы постепенно бледнели, но не исчезали. Позже он прошёл несколько сессий с дерматологом и хирургом по вопросу лазерной коррекции, но от дальнейшего косметического вмешательства отказался. Он не хотел их убирать. Эти следы стали частью его истории.В психологическом плане восстановление шло сложнее. Первое время он не выходил из госпиталя, избегал встреч с другими военнослужащими. Так-как чувствовал огромную вину в спецоперации. Ему предложили беседы с военным психологом — неофициальные простые разговоры за чаем. И только тогда, спустя месяцы молчания, он начал говорить. О страхе. О боли. О вине, что выжил. О том, что не смог избежать ситуации, в которой пострадал отряд. Эти разговоры не убрали шрамы изнутри, но помогли перестать прятать их. К моменту, когда ему разрешили вернуться в строй, Мори уже не был тем, кем был до операции. Он стал тише, внимательнее к другим. Перестал носить воротнички, скрывающие шею. Он не стеснялся — потому что знал, за что эти шрамы.
V - Наши дни.
Сегодня Мори Мементо — уважаемый офицер в отставке, с богатым боевым прошлым. После многих лет службы в Силах самообороны Японии он принял непростое решение — завершить свою карьеру и начать всё заново. Не из-за слабости, не из-за усталости, а потому что внутри него всё чаще звучал голос, который говорил: "Хватит." После ранения и той злополучной спецоперации, где он получил глубокие шрамы на лице, Мори многое переосмыслил. Физически он восстановился, но воспоминания остались. Со временем Мори начал понимать, что оставаться в Японии — в городе, где всё связано с прошлым — становится тяжело. Улицы Отару, канал, знакомые маршруты — всё это не давало ему покоя. Он хотел начать заново, в новом месте. Мори переехал в страну США, в город Лос-Сантос, в спокойный штат Санрайз, где было тихо, тепло и совсем не похоже на холодный, северный Хоккайдо. Он снял небольшую квартиру на склоне холма, где каждое утро солнце мягко пробиралось сквозь занавески, и впервые за долгие годы он просыпался не по звуку тревоги, а по запаху кофе. Мори устроился в местную спортивную школу инструктором по физподготовке и самообороне. Он не рассказывал о себе. Люди уважали его за сдержанность, за точные движения, за умение говорить немного, но по делу. Он не прятался — ходил с открытым лицом, но почти каждый день ощущал, как взгляд прохожих задерживается чуть дольше обычного. Кто-то всматривался из любопытства, кто-то — с настороженностью. Были и те, кто отворачивался, как будто шрам — это не рана, а предупреждение. Сначала он пытался игнорировать. Но однажды, выйдя вечером за продуктами, он услышал, как подросток на улице тихо шепнул приятелю:— Глянь, как у Джокера, жесть. Он прошёл мимо, не замедлив шаг. Но внутри что-то кольнуло. Не от обиды, а от ощущения, что в этом новом мире он тоже чужой, неважно, сколько раз начнёшь сначала. На следующее утро, он встал перед зеркалом. Долго смотрел на своё отражение. Провёл пальцем по линии шрама, потом открыл ящик, достал чёрную тканевую маску — ту самую, которую когда-то ему выдали врачи в госпитале на период заживления. Надел, смотря снова в зеркало. Он надел ее не потому что не принимал себя — а потому что хотел, чтобы люди сначала смотрели ему в глаза, а не в лицо. С тех пор маска стала частью его повседневности. Простая, гладкая, без знаков и символов. Никто в Санрайзе не знал, откуда он. И никто не спрашивал — не потому что боялись, а потому что Мори не давал повода для вопросов. Он делал свою работу, помогал ученикам, тренировался сам. А по вечерам садился на балконе, пил чёрный кофе и смотрел, как город медленно засыпает под звуки сверчков и далёких машин. Он больше не возвращался в Отару. Писал письма матери, звонил отцу. Связь не терялась — но теперь она была тихой, как всё в его жизни. Без войны. Без формы. Без прошлых голосов в голове. Только он, улицы, по которым никто его не знал, и маска, которая не скрывала — а защищала.
Мори Мементо не забывал, кем он был. Но знал, кто он сейчас.
VI - Итог
Mori Memento может носить маску на постоянной основе и в гос. структурах (Обязательно одобрение лидера фракции и пометка в мед. карте)
Последнее редактирование:
