Отказано [РП-Биография] - Silence Quinteiro

[Roynikov]

Общие данные ​

Ф.И.О: Сайленс квинтейро (Silence Quinteiro)
Пол: мужской
Возраст: 62 год
Дата рождения: 11.01.1963
Место рождения: США, Лос Сантос
Место проживания: США, Лос Сантос.

Фото Паспорта:

Внешние признаки ​

Рост: 182
Цвет глаз: Голубые
Цвет волос: Черные
Телосложение: Атлетическое
Татуировки: Нету.

Фото Внешности:

Родители

мать:
Мать Silence — Эстер Квинтейро, родом из северного округа Лос-Сантоса. Выросла в многодетной семье, где она была старшей из пятерых детей. Рано узнала, что такое ответственность, когда мать заболела диабетом, а отец ушёл. Именно тогда, ухаживая за младшими, она поняла, что хочет быть медиком. В 17 лет поступила на курсы фельдшеров и сразу же начала работать в "скорой". Несмотря на скромную зарплату и тяжёлые условия, Эстер ни разу не бросила вызов — ей казалось, что она способна победить любую боль. Это была женщина с добрым сердцем и закалённой душой.

отец:​

Отец Silence — Райан Лоусон, бывший инженер-механик, приехал в Лос-Сантос с обещаниями контракта в сфере робототехники. Он был умён, но неустойчив: страдал от панических атак, часто менял работу, избегал ответственности. Он встретил Эстер случайно — на станции метро, когда у него случился приступ, и она помогла ему. Их короткий роман закончился беременностью, которую Райан не принял. Он испугался медицинского диагноза будущего ребёнка и исчез. Последнее письмо, которое Эстер от него получила, содержало только одну строчку: "Я слишком слаб для такой жизни. Прости".


С тех пор она воспитывала Silence одна — с болью в сердце, но с верой в то, что её сын однажды сможет вылечить не только других, но и мир вокруг себя.

Детство ​

Лос-Сантос — город, где грохот улиц никогда не замолкает, где крики заменяют тишину, а звуки сирен становятся частью повседневности. В этом шуме родился тот, кто стал исключением — Silence. Необычный ребёнок, который появился на свет без звука, стал живым воплощением контраста этому городу. Его мать, Эстер, сразу поняла — судьба сына будет непростой.

С раннего возраста Silence проявлял феноменальное спокойствие. Его не пугали громкие ссоры соседей, ни ночные выстрелы за окном. Он часами мог наблюдать за каплями воды, стекающими по окну, будто вычисляя ритм, по которому бьётся этот мир. Эстер часто говорила: «Он не просто слушает — он слышит то, что мы пропускаем».

Он рано научился читать — не только книги, но и людей. В глазах он замечал боль, в голосе — фальшь, в жестах — намерение. Однажды он помог соседской девочке, подавившейся конфетой. В четыре года. Никто не учил его приёму Хаймлиха — он просто действовал. С тех пор его начали бояться и уважать.

Ближе к семи годам он открыл для себя медицинские энциклопедии. Потрёпанный том «Анатомия человека» стал его библией. Он не играл в солдатиков — он бинтовал их, делал из зубочисток шины, а из пластилина — протезы. Его мир был полон крови, боли и исцеления.

Юность
​

К моменту наступления подросткового возраста Silence был уже совсем не похож на своих сверстников. Его речь оставалась прерывистой, голос — слабым, но глаза говорили больше, чем слова. Он вошёл в сложный возраст не с бунтом, а с тревогой. Слишком многое он уже знал. Слишком многое видел. Он не верил в "безопасность" и "беззаботное детство" — для него это были пустые фразы.

Его мать, Эстер, начала кашлять кровью. Это был первый сигнал. Silence следил за её глазами, мимикой, дыханием. Он чувствовал: ей хуже. Он не верил врачам — они говорили: «Это просто бронхит». Он настаивал на МРТ. Когда диагноз был озвучен — глиобластома — он не плакал. Он смотрел в стену и думал: «Сколько времени?»

Пока другие подростки впервые пробовали алкоголь или ходили на свидания, он тайно пробирался в библиотеку медицинского колледжа, чтобы изучать протоколы лечения. Его одноклассники обсуждали музыку, а он — цикл Кребса и фазы нейродегенерации. Вечером он стирал кровь с простыней и измерял температуру.

Был случай, когда после школьной эвакуации девочка упала с лестницы. Silence подбежал, заблокировал шею, проверил дыхание, зафиксировал пульс. Педагоги растерялись, а он отработал, как медик. Когда приехала скорая, врач сказал:
— Этот мальчик — ходячее руководство.

Тем временем его мать угасала. Последние недели она провела в кровати. Он сам менял катетеры, колол морфин, делал перевязки. Она умерла ночью. Он держал её за руку. Он не закричал. Он просто лег рядом и уснул.

На следующий день он продолжил учёбу. Без истерик. Без слёз. Он сказал лишь одну фразу:
— Я больше никого не потеряю.

С этого момента его одержимость стала культом. Он начал практиковаться на себе. Устраивал стресс-тесты, контролировал давление, нарушал сон, проверяя, как быстро падает когнитивная функция. Он становился не только врачом. Он становился объектом


Взрослая жизнь ​

Взрослая жизнь Silence началась не с диплома, а с операционного стола, где он держал крючок, ассистируя врачу, которого все звали “Доктор Блэк” — изгнанный хирург, работавший в подпольной клинике на окраине Лос-Сантоса. Silence нашёл его не случайно — он отслеживал пациента, который выжил после ножевого ранения, отказавшись от официальной медицины. Он пошёл по следу. Так он и оказался в забытом помещении с облезлыми стенами, где лечили тех, кому больше никто не поможет.

Он не просил учить его. Он просто начал убирать кровь, подавать инструменты, мыть полы. Через месяц — держал рану открытой. Через три — делал швы. Через полгода — оперировал самостоятельно, когда у Доктора Блэка случился микроинсульт прямо во время экстренной операции.

— Или ты спасешь его, или мы оба умрём — сказал Блэк, лежа на полу. Silence спас.

За пределами этой клиники он был ничем. Ни документов, ни лицензии, ни фамилии в системе. Но в этом полутемном аду он стал кем-то. К нему шли наркоторговцы, байкеры, бездомные, иногда — сбежавшие пациенты из легальных больниц. Он не задавал вопросов. Он лечил.

Однажды к нему привели молодую девушку с простреленной челюстью. Ткань была разорвана, дыхание затруднено, и при этом — беременность. Он впервые почувствовал страх. Но сделал всё — интубация, фиксация, стабилизация. Она выжила. И ребёнок тоже.

В ту ночь он не спал. Он смотрел в потолок и говорил себе:
— Я не имею права на ошибку.

Со временем к нему начали приходить и обычные люди — по сарафанному радио. Те, кто не доверял госмедицине. Те, кто боялся огласки. Он не просил денег. Он принимал, если давали. Ему важнее было другое — опыт. Каждое тело — книга. Каждая рана — глава.

Он вёл дневники. Детальные. Точные. С рисунками. Он знал, что никогда не сможет быть официальным врачом, но считал себя врачом больше, чем те, кто носил халат.

И всё же внутри него грызло чувство, что он — тень. Что он не достоин матери, которая верила, что он спасёт жизни. Он начал изучать официальные стандарты, писать анонимные статьи на медицинские форумы. Один из его кейсов попал в научный журнал. Никто не знал, кто автор. Но те, кто читал, называли его: “Тот, кто лечит из тени”.

Но этого было мало. Silence стал изучать физиологию на себе. Он превратил тело в поле экспериментов:

- Добровольно принимал препараты, повышающие болевой порог.
- Перенёс ожоги, порезы, вывихи, измеряя время реакции.
- Тренировал дыхание до гипоксии, чтобы понять, как быстро умирает мозг.
- Делал себе сам швы и фиксации.
- Проходил курсы в подпольных клиниках по внутренним кровотечениям и ЧМТ.

Он прошёл всё. Тело начало адаптироваться. У него выработался аномально высокий болевой порог, сниженная симпатическая реакция на травму. Он чувствовал боль, но иначе — как бы "извне". Как будто наблюдал за телом, а не жил в нём.

Однажды Silence попал в аварию во время вызова. Множественные травмы, стекло в бедре, пробитое лёгкое. Он оставался в сознании и оказал себе первую помощь, пока не потерял сознание. Врач, который его принимал, зафиксировал уникальный клинический случай — синдром наблюдающего тела, аномалия реакции на боль и стресс.

Так в его медкарте появилась пометка “S”. Она означала многое: Silence, Self-Modified, Silent-body reaction, Survivability, но главное — это была уникальная адаптация, подтверждённая множеством медицинских данных и наблюдений.

Настоящее время ​

Сегодня Silence Quinteiro живёт в тени, но действует как свет. Его имя — не более чем звук, но в Лос-Сантосе его запомнили не по имени. Его помнят по делам. Улицы знают его как призрачного медика — он появляется там, где медицина молчит. Автомобиль скорой помощи без маркировки, медицинский рюкзак, стерильные перчатки и взгляд, который не дрогнет ни при пулевом ранении, ни при ампутации.


Он не работает в клинике. Он не числится в реестрах. Он появляется в самых опасных точках города. В квартале, где произошла перестрелка, в подземных боях, где бойцам «запрещено умирать», в нелегальных родильных, где никого не интересует ребёнок после появления на свет.


Он давно не боится. Он боится лишь одного — оказаться бесполезным.


Его тело — инструмент. Он сам себе ставит капельницы, контролирует уровень кортизола, проводит тесты на реакцию под давлением. Он тренируется по ночам — на манекенах, на мясе, на себе. Silence считает: если ты не чувствуешь боли — ты не имеешь права лечить других. Поэтому он не использует обезболивающее при порезах.


Он завёл тайную сеть информаторов — бездомных, водителей, охранников. Через них он узнаёт, где помощь нужна первой. Иногда он появляется раньше скорой. Иногда вместо неё. Его не благодарят. Его боятся.


Однажды он спас офицера полиции — тайно. Позже офицер пытался его найти. Но Silence исчез. Он не ищет славы. Он ищет искупление. Он всё ещё чувствует вину за тех, кого не спас.


Он носит с собой копию письма матери. На нем следы слёз и крови. Внутри лишь две строки:

“Ты не обязан быть героем. Но будь тем, кто спасает. Даже если спасать больно.”

Он хочет официально стать врачом. Не ради статуса. Ради доступа. Ради возможности спасать тех, до кого не добраться без допуска. Именно поэтому он собирается пойти по пути получения медицинской лицензии. Но он понимает: ему будет отказано — из-за прошлого, из-за отсутствия документов.


Ему нужна метка в медкарте. Пометка, что он не обычный пациент. Что его тело — лаборатория, его психика — броня, а его опыт — драгоценность, рождённая в боли. Эта метка — не привилегия. Это признание.


Silence не говорит много. Но он говорит одно:


— Я не врач. Я — последствия.

Итоги биографии ​

1. Silence Quinteiro может носить маску на постоянной основе и в гос. структурах (пометка S в мед. карте)

 

[Alexa Pensees]

Добрый вечер.

5. RP-биографии с итогами на возможный обход IC наказаний/IC законодательства и в общем и целом RP-ситуаций не подлежат одобрению.
Пример: Грим в гос. структуре, маска в зеленых зонах (имеется в виду освобождение от IC наказания) и т.п

Отказано.