- Автор темы
- #1
I.Основная информация
Имя Фамилия: Brend_Panic
Пол: Мужской
Возраст: 25
Дата рождения:05.01.2000
Место рождения: Лос-Анджелес
II. Внешние признаки
Рост: 175 см
Вес: 80 кг
Цвет волос: Чёрный
Цвет глаз: Карие
Татуировки: Отсутствуют
Телосложение: Спортивное
Особенности: Небольшой шрам на левой щеке. Полученный при работе.
III. Родители
Отец
Отец — Сергей Panic . Родом из Чикаго , вырос в семье рабочих, где главное — не ныть и делать своё дело. В 90-х он бежал из Франции после сомнительной истории с поджогом склада, где работал. Через порты и знакомых моряков он оказался в Лос-Сантосе, без денег, документов и цели. Сергей устроился в доки, где разгружал контейнеры по ночам, спал в заброшенных трейлерах и ел что попадётся. Его жизнь была как ржавый мотор — шумная, грязная, но надёжная. При этом Серега находил бутыльки и продовал их скупщиком незаконно по 2900 чтоб хоть как то прожить их называют слабое обезболивающие.
Позже он собрал немного денег и открыл маленькую мастерскую по восстановлению мотоциклов. Там же с детства находился и Brend. В отличие от обычных отцов, Карлос не водил сына в парк.
Вместо этого они вместе перебирали карбюраторы, варили рамы и слушали музыку. Сергей был жёстким, но справедливым. Он говорил мало, но делал много. Показывал любовь через дело: подкрученную цепь на BMX, новое сиденье, сделанное из кожаной куртки, или просто хлопок по плечу вместо слов. Это был их маленькое хобби и как бизнес где могут заработать денюжку.
Однажды, когда Brend попал в больницу после несчастного случая с коробкой передач, Сергей впервые расклеился. Он сидел рядом с койкой всю ночь, вцепившись в руку сына, и тихо шептал на французском — молитву, которую не говорил со времён юности. После этого он стал мягче, но не менее строг. Он всегда учил сына главному: не бойся боли, бойся потерять уважение. Сергей умер внезапно — упал кирпич с гаража в котором они работали .
Brend похоронил его под старым деревом возле мастерской, а на его надгробии выгравировано: Сергей всегда в деталях автомобиля.
Мать
Мать — Кристина , с корнями из Аргентины, была живым солнцем в доме, где пахло бензином и пылью.
У неё была особая манера — лечить не только телом, но и душой.
Медик по профессии, она работала в мобильной клинике, помогая тем, кто не мог дойти до госпиталя. Её голос мог успокоить даже самых буйных пациентов.
С Сергеем она познакомилась, когда тот сломал руку, вытаскивая каробку передач из автомобиля на тот момент загнали в гараж таксишку крутую.
Все вокруг удивлялись, как она — такая светлая — влюбилась в мрачного механика.
Но она всегда говорила:
«Я смотрела не на руки в мазуте. Я видела, как он смотрит на сына».
После смерти мужа Кристина почти не разговаривала.
Brend купил ей дом с верандой на берегу, где она выращивает Яблоки Груши, слушает старые кассеты и каждую субботу печёт булочки с корицей. Он навещает её без предупреждения — она всегда ждёт, даже если ничего не говорит.
IV. Детство
Brend Panic родился на задворках Лос-Сантоса, в квартире над автомагазином. С самого детства он жил среди машин, звона инструментов, уличного гудения и радио, которое играло без перерыва. Его детство было не про игрушки — оно было про ключи, тряпки, тормозную пыль и попытки помочь маме хоть как-то свести концы с концами.
С ранних лет у него был особый интерес к технике. В пять он уже подавал отцу инструменты, помогая с ремонтом «семёрок», а после смерти отца — когда Бренду было шесть — он остался один на один с машинами и воспоминаниями. К семи он знал, как заменить трос сцепления, почистить свечи и даже собрать простейшую электропроводку.
Но именно одна ошибка навсегда оставила на нём след — в прямом смысле.
Однажды он нашёл на заднем дворе старый Willard Faction — полуразобранный, покрытый ржавчиной, но с целым сердцем под капотом. Это была одна из машин, с которой работал его отец, и Brend мечтал когда-нибудь её восстановить. Тогда ему казалось: если он заведёт её — сможет вернуть часть прошлого, кусочек той жизни, где отец ещё рядом.
Он подключил старый аккумулятор, подкачал немного топлива вручную через шланг, и начал возиться с зажиганием. Всё было сделано на скорую руку — он не проверил, что трос газа, давно проржавевший, уже на грани обрыва. В какой-то момент, пытаясь вручную подать газ через рычаг дросселя, он дал слишком сильное усилие — ручка газа сорвалась с крепления, и в этот момент случился хлопок.
Из-за неплотной подачи топлива вспыхнуло небольшое пламя в районе карбюратора. Вспышка была краткой, но очень горячей — пар и обломки разлетелись в лицо. Один металлический осколок с ручки газа прошёл по щеке — от скулы до подбородка, оставив глубокий порез. Горячий воздух и пар вызвали ожог под глазом и на лбу.
Он закричал, отпрыгнул назад и инстинктивно закрыл лицо руками. Кровь хлынула по щеке, а кожа обожглась так, что сразу пошли пузыри. Шок, паника, боль — и он, едва видя перед собой, побежал домой.
Когда он ворвался в квартиру, мать — Кристина — в ужасе встретила его у порога. Его лицо было в крови, глаза полны слёз, и он не мог толком объяснить, что произошло. Не растерявшись, она усадила его на кухне, вымыла рану, обработала ожог мазью и приложила холодную тряпку. Всю ночь она просидела рядом, дыша через слёзы, стараясь не плакать вслух, чтобы не пугать сына.
Ожог начал спадать только через несколько дней. Рана на щеке втянулась, но остался тонкий, но заметный шрам длиной 2–3 сантиметра под глазом. Он не был уродующим, но бросался в глаза. Бренд не стеснялся его, не прятал — но каждый раз, глядя на себя в зеркало после холодного душа, он невольно задерживал взгляд. Не от стыда, а от напоминания. Это была метка — от его первой большой ошибки.
Со временем он начал искать способы скрыть шрам. Сначала пытался замазать его тональным кремом — нашёл старую косметику матери. Но макияж быстро смывался, особенно в жаре Лос-Сантоса. И тогда он нашёл для себя решение — маска. Первую он купил на пляже — дешёвая, сувенирная, но когда он её надел, впервые почувствовал, как взгляд людей перестаёт задерживаться на его лице.
В тот момент он понял: проще скрыть лицо, чем пытаться что-то менять. Так маска стала его защитой, частью образа, частью характера. Он не прятался — он защищался. От прошлого, от взглядов, от собственных воспоминаний.
V. Образование
Brend никогда не был отличником. Ему было не по пути с классами, где на стенах висели портреты мёртвых писателей, а из динамиков лилась скучная монотонность учительских голосов. Он учился в обычной городской школе, где стены были исписаны фломастерами, а потолки в спортзале дышали плесенью. Учителя чаще кричали, чем объясняли, а контрольные воспринимались как игра в угадайку. В дневнике — тройки, иногда четвёрки, реже замечания вроде: "Мечтает, когда надо считать".
На литературе он рисовал чертежи турбин в тетради. На химии — фантазировал, как скрестить топливо с чистым кислородом, чтобы двигатель дал больше оборотов. Физика начинала казаться интересной только тогда, когда речь шла о механике. Но даже это не спасало от скуки. Brend не жил в книгах. Он жил внутри механизмов.
Перемены были его настоящей школой. На них он зависал с парнями из задних парт, обсуждая, как обкатать мопед после переборки или где на районе появился новый разбор по моторам. Он мог часами слушать, как звучат разные двигатели — для него звук был таким же языком, как речь. Он мог по звуку отличить, что сцепление просаживается, или что поршень вот-вот ляжет.
Восьмой класс стал переломным. Именно тогда он нашёл старый, списанный мопед "Shitzu" в соседнем дворе. Потрёпанный, ржавый, с пробитым баком — но Brend увидел в нём потенциал. Несколько недель он пропадал в подвале, таская инструменты из гаража отца. И однажды двигатель загудел. Мопед дёрнулся и поехал. Тогда он впервые почувствовал контроль, как будто завёл не просто машину — а свою судьбу. Он начал дрифтовать на пустырях между складами, где асфальт был покрыт битым стеклом и масляными пятнами. Резина визжала, как голос разъярённого зверя, и это стало его музыкой.
В девятом классе он стал "Panic Автомеханик". Погоняло пошло от его стиля чинить: быстро, нестандартно, но при этом надёжно. Он не пользовался учебниками, он чувствовал, где нужно ударить молотком, а где — пройтись шлифовкой.
Одноклассники приносили ему велосипеды, скутеры, даже старые геймерские ноутбуки. Он всё чинил, иногда даже бесплатно, просто чтобы разобраться, как это устроено.
Когда пришло время выбирать, куда двигаться после школы, Brend не раздумывал. Технический колледж при Лос-Сантосском университете стал его новым домом. Там никто не требовал зубрить теорию ради оценки. Там ценили тех, кто умеет делать, а не говорить. Он стал звездой курса — не потому, что выпендривался, а потому что делал вещи, которые другие только обсуждали.
Его курсовые работы превращались в реальные механизмы: самодельный пневматический домкрат из деталей от офисного кресла и велосипедной насосной системы, система стабилизации для маслкаров на основе гироскопа от дрона и переработанной платы от старого iPad. Его преподаватели сначала смеялись, потом удивлялись, а потом начали приглашать на выставки.
К выпуску Brend представил авторскую систему стабилизации кузова, созданную специально для старых машин с низкой посадкой. Он собирал её ночами в гараже под колледжем. Использовал списанные датчики, кастомные шарниры, и даже выточил некоторые детали вручную на фрезерном станке. Его маслкар после установки этой системы не просто ехал — плыл на виражах.
После защиты диплома один из наставников сказал:
— Brend не просто учится. Он дышит этим.
Он не был студентом — он был мастером, которому просто дали бумажку, чтобы узаконить то, что давно стало его судьбой.
И тогда он понял: его путь — это не просто разборка моторов. Это создание мира, где техника становится продолжением человека. Где каждый винт, каждая шайба и каждая идея — часть чего-то большего.
________________________________________
VI. Взрослая жизнь
После колледжа Brend отказался от офисов, форм и резюме. Он арендовал мрачный ангар у границы Порта.
Это было место для таких, как он: пыль, тишина и свобода. Сначала было трудно, но он никогда не искал лёгких путей.
Спал в мастерской, мылся из канистры, еду разогревал на газовой плите.
Его машины становились произведениями искусства. Он не просто чинил — он создавал характер. Каждую тачку он чувствовал, как своего бойца.
Участвовал в гонках, но всегда в маске — она стала частью его личности. Маска была для него всем он видел Жизнь с ней но в первую очередь была у него на первом месте Мать Кристина.
В ней он чувствовал себя неуязвимым.
Позже он наладил контакты с разными людьми: от гонщиков до поставщиков оружия. Его уважали, потому что он держал слово. Он не делал грязную работу — но знал, как усилить багажник для контрабанды, как сделать спрятанный отсек в кузове или приглушить звук двигателя на скорости.
Просто однажды, во время разборки старого Emperor, купленного с аукциона за бесценок, Brend открыл багажник и нашёл его там — завёрнутый в брезент, промасленный, с запахом времени и пыли. Автомат. Старый, поцарапанный, с облезшей краской и затвором, который заедал при малейшем движении.
Другой бы испугался. Выбросил. Сжёг.
Brend — нет. Он аккуратно выложил его на верстак, как древнюю реликвию. Разобрал. Протёр каждую деталь. Смазал. Починил.
Это было не оружие. Это был механизм. И он заговорил с ним.
Когда автомат щёлкнул затвором в первый раз, как будто очнувшись после долгого сна, у Brend внутри что-то изменилось. Он почувствовал тот же азарт, что и когда впервые собрал мотор с нуля. Но теперь — с другим стержнем. Металлическим. Потенциально смертельным.
Он начал изучать оружие — не ради войны, а ради понимания. Как работает. Как можно изменить. Как адаптировать под нужды.
Сначала были реставрации: старые пистолеты, найденные на свалках и в сейфах покинутых домов. Потом — кастомизация: глушители ручной сборки, приклады из карбона, гравировки, скрытые механизмы.
Затем — создание.
Он разрабатывал свои модели — как художник, но в металле. Один из первых его проектов — короткоствольный пистолет с системой охлаждения, встроенной в корпус. Он назвал его "Panicez", потому что тот звучал громко как паник, но бил, как молния.
Оружие стало частью его мира, не как насилие — а как контроль, точность, как способ сказать миру:
"Я не стреляю первым. Но если нужно — мой выстрел будет последним."
он каждый день занимаеться ходит улучшает навык стрельбы в тире или на ловле животных
Теперь у него целый шкаф, закрытый на биометрический замок. Коллекция, в которой каждый экспонат — не просто ствол, а история. И всё началось с одного находчивого автомата, забытого в багажнике чужой жизни.
после всего происхожящего он начал покупать бу оружие не легально с помощью закладок и начал перевыпускать оружие с бу в новое рабочее чем начал торговать на черном рынке.
и был самым Известным Panicom Который имел все и всех и были лучшие друзья
_______________________________________
VII. Настоящее время
Сегодня имя Brend Panic не пишут на вывесках — его шепчут в переулках, в радиопереговорах и на закрытых форумах. Его не ищут в списках сотрудников — его находят по метке на деталях: "Panic". У него есть свой гараж — Panic Lab, полузакрытая территория на границе города, куда просто так не попасть. Там работают те, кому он доверяет. Те, кто знает: здесь не чинят машины — здесь создают характер в металле.
Brend не просто механик. Он — архитектор мощности.
Точность в движении, стиль в каждой детали.
В какой-то момент железо перестало быть только транспортом — и стало философией. И так же, как он собирает редкие карбюраторы и спойлеры ручной работы, он стал собирать оружие. Не как воин. А как коллекционер смыслов. У каждого ствола в его арсенале есть история: винтажный револьвер с бархатным футляром 60-х, пистолет с разобранной системой отдачи, кастомный дробовик, расписанный вручную. И один автомат, который всегда стоит особняком. На его корпусе выгравированы два слова — «Точка возврата». Он нашёл его в багажнике машины, которую купил с аукциона. Почистил. Починил.
И в ту же ночь — чуть не погиб, когда улица вдруг перешла на режим выживания. Это оружие стало знаком: Brend больше не просто парень с гаечным ключом. Он — тот, кто умеет держать ситуацию на прицеле.
Маска — это часть его ритуала.
Когда он её надевает — он отключает эмоции. Он становится собой.
Сдержанным. и нечего не стыдиться
Brend не кричит. Он не угрожает. Но с ним не спорят.
Банды уважают его за нейтралитет. Balas Vagos и разные мафии штата
Бывшие копы — за то, что он не лезет в чужие дела, но всегда может достать то, что нужно.
Автолюбители тянутся к нему, потому что он — последняя инстанция, когда двигатель уже сказался мёртвым.
Итог биографии
1. Brend Panic может носить маску из-за шрамов на лице в гос. структуре (исключение: GOV)
(обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
2. Brend Panic может коллекционировать оружие. (пометка в мед карте )
Имя Фамилия: Brend_Panic
Пол: Мужской
Возраст: 25
Дата рождения:05.01.2000
Место рождения: Лос-Анджелес
II. Внешние признаки
Рост: 175 см
Вес: 80 кг
Цвет волос: Чёрный
Цвет глаз: Карие
Татуировки: Отсутствуют
Телосложение: Спортивное
Особенности: Небольшой шрам на левой щеке. Полученный при работе.
III. Родители
Отец
Отец — Сергей Panic . Родом из Чикаго , вырос в семье рабочих, где главное — не ныть и делать своё дело. В 90-х он бежал из Франции после сомнительной истории с поджогом склада, где работал. Через порты и знакомых моряков он оказался в Лос-Сантосе, без денег, документов и цели. Сергей устроился в доки, где разгружал контейнеры по ночам, спал в заброшенных трейлерах и ел что попадётся. Его жизнь была как ржавый мотор — шумная, грязная, но надёжная. При этом Серега находил бутыльки и продовал их скупщиком незаконно по 2900 чтоб хоть как то прожить их называют слабое обезболивающие.
Позже он собрал немного денег и открыл маленькую мастерскую по восстановлению мотоциклов. Там же с детства находился и Brend. В отличие от обычных отцов, Карлос не водил сына в парк.
Вместо этого они вместе перебирали карбюраторы, варили рамы и слушали музыку. Сергей был жёстким, но справедливым. Он говорил мало, но делал много. Показывал любовь через дело: подкрученную цепь на BMX, новое сиденье, сделанное из кожаной куртки, или просто хлопок по плечу вместо слов. Это был их маленькое хобби и как бизнес где могут заработать денюжку.
Однажды, когда Brend попал в больницу после несчастного случая с коробкой передач, Сергей впервые расклеился. Он сидел рядом с койкой всю ночь, вцепившись в руку сына, и тихо шептал на французском — молитву, которую не говорил со времён юности. После этого он стал мягче, но не менее строг. Он всегда учил сына главному: не бойся боли, бойся потерять уважение. Сергей умер внезапно — упал кирпич с гаража в котором они работали .
Brend похоронил его под старым деревом возле мастерской, а на его надгробии выгравировано: Сергей всегда в деталях автомобиля.
Мать
Мать — Кристина , с корнями из Аргентины, была живым солнцем в доме, где пахло бензином и пылью.
У неё была особая манера — лечить не только телом, но и душой.
Медик по профессии, она работала в мобильной клинике, помогая тем, кто не мог дойти до госпиталя. Её голос мог успокоить даже самых буйных пациентов.
С Сергеем она познакомилась, когда тот сломал руку, вытаскивая каробку передач из автомобиля на тот момент загнали в гараж таксишку крутую.
Все вокруг удивлялись, как она — такая светлая — влюбилась в мрачного механика.
Но она всегда говорила:
«Я смотрела не на руки в мазуте. Я видела, как он смотрит на сына».
После смерти мужа Кристина почти не разговаривала.
Brend купил ей дом с верандой на берегу, где она выращивает Яблоки Груши, слушает старые кассеты и каждую субботу печёт булочки с корицей. Он навещает её без предупреждения — она всегда ждёт, даже если ничего не говорит.
IV. Детство
Brend Panic родился на задворках Лос-Сантоса, в квартире над автомагазином. С самого детства он жил среди машин, звона инструментов, уличного гудения и радио, которое играло без перерыва. Его детство было не про игрушки — оно было про ключи, тряпки, тормозную пыль и попытки помочь маме хоть как-то свести концы с концами.
С ранних лет у него был особый интерес к технике. В пять он уже подавал отцу инструменты, помогая с ремонтом «семёрок», а после смерти отца — когда Бренду было шесть — он остался один на один с машинами и воспоминаниями. К семи он знал, как заменить трос сцепления, почистить свечи и даже собрать простейшую электропроводку.
Но именно одна ошибка навсегда оставила на нём след — в прямом смысле.
Однажды он нашёл на заднем дворе старый Willard Faction — полуразобранный, покрытый ржавчиной, но с целым сердцем под капотом. Это была одна из машин, с которой работал его отец, и Brend мечтал когда-нибудь её восстановить. Тогда ему казалось: если он заведёт её — сможет вернуть часть прошлого, кусочек той жизни, где отец ещё рядом.
Он подключил старый аккумулятор, подкачал немного топлива вручную через шланг, и начал возиться с зажиганием. Всё было сделано на скорую руку — он не проверил, что трос газа, давно проржавевший, уже на грани обрыва. В какой-то момент, пытаясь вручную подать газ через рычаг дросселя, он дал слишком сильное усилие — ручка газа сорвалась с крепления, и в этот момент случился хлопок.
Из-за неплотной подачи топлива вспыхнуло небольшое пламя в районе карбюратора. Вспышка была краткой, но очень горячей — пар и обломки разлетелись в лицо. Один металлический осколок с ручки газа прошёл по щеке — от скулы до подбородка, оставив глубокий порез. Горячий воздух и пар вызвали ожог под глазом и на лбу.
Он закричал, отпрыгнул назад и инстинктивно закрыл лицо руками. Кровь хлынула по щеке, а кожа обожглась так, что сразу пошли пузыри. Шок, паника, боль — и он, едва видя перед собой, побежал домой.
Когда он ворвался в квартиру, мать — Кристина — в ужасе встретила его у порога. Его лицо было в крови, глаза полны слёз, и он не мог толком объяснить, что произошло. Не растерявшись, она усадила его на кухне, вымыла рану, обработала ожог мазью и приложила холодную тряпку. Всю ночь она просидела рядом, дыша через слёзы, стараясь не плакать вслух, чтобы не пугать сына.
Ожог начал спадать только через несколько дней. Рана на щеке втянулась, но остался тонкий, но заметный шрам длиной 2–3 сантиметра под глазом. Он не был уродующим, но бросался в глаза. Бренд не стеснялся его, не прятал — но каждый раз, глядя на себя в зеркало после холодного душа, он невольно задерживал взгляд. Не от стыда, а от напоминания. Это была метка — от его первой большой ошибки.
Со временем он начал искать способы скрыть шрам. Сначала пытался замазать его тональным кремом — нашёл старую косметику матери. Но макияж быстро смывался, особенно в жаре Лос-Сантоса. И тогда он нашёл для себя решение — маска. Первую он купил на пляже — дешёвая, сувенирная, но когда он её надел, впервые почувствовал, как взгляд людей перестаёт задерживаться на его лице.
В тот момент он понял: проще скрыть лицо, чем пытаться что-то менять. Так маска стала его защитой, частью образа, частью характера. Он не прятался — он защищался. От прошлого, от взглядов, от собственных воспоминаний.
V. Образование
Brend никогда не был отличником. Ему было не по пути с классами, где на стенах висели портреты мёртвых писателей, а из динамиков лилась скучная монотонность учительских голосов. Он учился в обычной городской школе, где стены были исписаны фломастерами, а потолки в спортзале дышали плесенью. Учителя чаще кричали, чем объясняли, а контрольные воспринимались как игра в угадайку. В дневнике — тройки, иногда четвёрки, реже замечания вроде: "Мечтает, когда надо считать".
На литературе он рисовал чертежи турбин в тетради. На химии — фантазировал, как скрестить топливо с чистым кислородом, чтобы двигатель дал больше оборотов. Физика начинала казаться интересной только тогда, когда речь шла о механике. Но даже это не спасало от скуки. Brend не жил в книгах. Он жил внутри механизмов.
Перемены были его настоящей школой. На них он зависал с парнями из задних парт, обсуждая, как обкатать мопед после переборки или где на районе появился новый разбор по моторам. Он мог часами слушать, как звучат разные двигатели — для него звук был таким же языком, как речь. Он мог по звуку отличить, что сцепление просаживается, или что поршень вот-вот ляжет.
Восьмой класс стал переломным. Именно тогда он нашёл старый, списанный мопед "Shitzu" в соседнем дворе. Потрёпанный, ржавый, с пробитым баком — но Brend увидел в нём потенциал. Несколько недель он пропадал в подвале, таская инструменты из гаража отца. И однажды двигатель загудел. Мопед дёрнулся и поехал. Тогда он впервые почувствовал контроль, как будто завёл не просто машину — а свою судьбу. Он начал дрифтовать на пустырях между складами, где асфальт был покрыт битым стеклом и масляными пятнами. Резина визжала, как голос разъярённого зверя, и это стало его музыкой.
В девятом классе он стал "Panic Автомеханик". Погоняло пошло от его стиля чинить: быстро, нестандартно, но при этом надёжно. Он не пользовался учебниками, он чувствовал, где нужно ударить молотком, а где — пройтись шлифовкой.
Одноклассники приносили ему велосипеды, скутеры, даже старые геймерские ноутбуки. Он всё чинил, иногда даже бесплатно, просто чтобы разобраться, как это устроено.
Когда пришло время выбирать, куда двигаться после школы, Brend не раздумывал. Технический колледж при Лос-Сантосском университете стал его новым домом. Там никто не требовал зубрить теорию ради оценки. Там ценили тех, кто умеет делать, а не говорить. Он стал звездой курса — не потому, что выпендривался, а потому что делал вещи, которые другие только обсуждали.
Его курсовые работы превращались в реальные механизмы: самодельный пневматический домкрат из деталей от офисного кресла и велосипедной насосной системы, система стабилизации для маслкаров на основе гироскопа от дрона и переработанной платы от старого iPad. Его преподаватели сначала смеялись, потом удивлялись, а потом начали приглашать на выставки.
К выпуску Brend представил авторскую систему стабилизации кузова, созданную специально для старых машин с низкой посадкой. Он собирал её ночами в гараже под колледжем. Использовал списанные датчики, кастомные шарниры, и даже выточил некоторые детали вручную на фрезерном станке. Его маслкар после установки этой системы не просто ехал — плыл на виражах.
После защиты диплома один из наставников сказал:
— Brend не просто учится. Он дышит этим.
Он не был студентом — он был мастером, которому просто дали бумажку, чтобы узаконить то, что давно стало его судьбой.
И тогда он понял: его путь — это не просто разборка моторов. Это создание мира, где техника становится продолжением человека. Где каждый винт, каждая шайба и каждая идея — часть чего-то большего.
________________________________________
VI. Взрослая жизнь
После колледжа Brend отказался от офисов, форм и резюме. Он арендовал мрачный ангар у границы Порта.
Это было место для таких, как он: пыль, тишина и свобода. Сначала было трудно, но он никогда не искал лёгких путей.
Спал в мастерской, мылся из канистры, еду разогревал на газовой плите.
Его машины становились произведениями искусства. Он не просто чинил — он создавал характер. Каждую тачку он чувствовал, как своего бойца.
Участвовал в гонках, но всегда в маске — она стала частью его личности. Маска была для него всем он видел Жизнь с ней но в первую очередь была у него на первом месте Мать Кристина.
В ней он чувствовал себя неуязвимым.
Позже он наладил контакты с разными людьми: от гонщиков до поставщиков оружия. Его уважали, потому что он держал слово. Он не делал грязную работу — но знал, как усилить багажник для контрабанды, как сделать спрятанный отсек в кузове или приглушить звук двигателя на скорости.
Просто однажды, во время разборки старого Emperor, купленного с аукциона за бесценок, Brend открыл багажник и нашёл его там — завёрнутый в брезент, промасленный, с запахом времени и пыли. Автомат. Старый, поцарапанный, с облезшей краской и затвором, который заедал при малейшем движении.
Другой бы испугался. Выбросил. Сжёг.
Brend — нет. Он аккуратно выложил его на верстак, как древнюю реликвию. Разобрал. Протёр каждую деталь. Смазал. Починил.
Это было не оружие. Это был механизм. И он заговорил с ним.
Когда автомат щёлкнул затвором в первый раз, как будто очнувшись после долгого сна, у Brend внутри что-то изменилось. Он почувствовал тот же азарт, что и когда впервые собрал мотор с нуля. Но теперь — с другим стержнем. Металлическим. Потенциально смертельным.
Он начал изучать оружие — не ради войны, а ради понимания. Как работает. Как можно изменить. Как адаптировать под нужды.
Сначала были реставрации: старые пистолеты, найденные на свалках и в сейфах покинутых домов. Потом — кастомизация: глушители ручной сборки, приклады из карбона, гравировки, скрытые механизмы.
Затем — создание.
Он разрабатывал свои модели — как художник, но в металле. Один из первых его проектов — короткоствольный пистолет с системой охлаждения, встроенной в корпус. Он назвал его "Panicez", потому что тот звучал громко как паник, но бил, как молния.
Оружие стало частью его мира, не как насилие — а как контроль, точность, как способ сказать миру:
"Я не стреляю первым. Но если нужно — мой выстрел будет последним."
он каждый день занимаеться ходит улучшает навык стрельбы в тире или на ловле животных
Теперь у него целый шкаф, закрытый на биометрический замок. Коллекция, в которой каждый экспонат — не просто ствол, а история. И всё началось с одного находчивого автомата, забытого в багажнике чужой жизни.
после всего происхожящего он начал покупать бу оружие не легально с помощью закладок и начал перевыпускать оружие с бу в новое рабочее чем начал торговать на черном рынке.
и был самым Известным Panicom Который имел все и всех и были лучшие друзья
_______________________________________
VII. Настоящее время
Сегодня имя Brend Panic не пишут на вывесках — его шепчут в переулках, в радиопереговорах и на закрытых форумах. Его не ищут в списках сотрудников — его находят по метке на деталях: "Panic". У него есть свой гараж — Panic Lab, полузакрытая территория на границе города, куда просто так не попасть. Там работают те, кому он доверяет. Те, кто знает: здесь не чинят машины — здесь создают характер в металле.
Brend не просто механик. Он — архитектор мощности.
Точность в движении, стиль в каждой детали.
В какой-то момент железо перестало быть только транспортом — и стало философией. И так же, как он собирает редкие карбюраторы и спойлеры ручной работы, он стал собирать оружие. Не как воин. А как коллекционер смыслов. У каждого ствола в его арсенале есть история: винтажный револьвер с бархатным футляром 60-х, пистолет с разобранной системой отдачи, кастомный дробовик, расписанный вручную. И один автомат, который всегда стоит особняком. На его корпусе выгравированы два слова — «Точка возврата». Он нашёл его в багажнике машины, которую купил с аукциона. Почистил. Починил.
И в ту же ночь — чуть не погиб, когда улица вдруг перешла на режим выживания. Это оружие стало знаком: Brend больше не просто парень с гаечным ключом. Он — тот, кто умеет держать ситуацию на прицеле.
Маска — это часть его ритуала.
Когда он её надевает — он отключает эмоции. Он становится собой.
Сдержанным. и нечего не стыдиться
Brend не кричит. Он не угрожает. Но с ним не спорят.
Банды уважают его за нейтралитет. Balas Vagos и разные мафии штата
Бывшие копы — за то, что он не лезет в чужие дела, но всегда может достать то, что нужно.
Автолюбители тянутся к нему, потому что он — последняя инстанция, когда двигатель уже сказался мёртвым.
Итог биографии
1. Brend Panic может носить маску из-за шрамов на лице в гос. структуре (исключение: GOV)
(обязательна пометка в мед. карте и одобрение лидера).
2. Brend Panic может коллекционировать оружие. (пометка в мед карте )
Последнее редактирование:
