- Автор темы
- #1
Личные данные
Имя: Asmodeus Hellweg
Личное фото:
Дата рождения: 9 января 1973 года
Возраст: 52 года
Место рождения: Мюнхен, Германия
Национальность: Немец (армяно-японские корни)
Рост:182 см
Телосложение: Стройное, атлетичное
Глаза: Белые (генетическая мутация, зрение в норме)
Татуировки: Имеются
Особенности: Шрамы от ожогов на кистях рук, отсутствуют отпечатки
Большое родимое пятно на правом глазу
Родители
Alice Hakobyan-Hellweg
Мать Асмодеуса родилась в 1945 году в Ереване, в семье преподавателей. С раннего возраста воспитывалась в атмосфере строгого интеллекта и культурной памяти. Училась молчать, когда надо — и говорить, когда имеет значение. Филология стала её путём. Благодаря знаниям и целеустремлённости она получила стипендию и переехала в Германию.Там, в Мюнхене, и произошла встреча с Якобом — бывшим десантником, человеком, который тоже говорил мало. Их союз был не страстью, а уважением. Алиса всегда оставалась твёрдой, но справедливой. Своего сына она учила не бояться одиночества и не изменять себе. В её доме ценили слово, долг и дисциплину. Она часто повторяла: «Сила — в памяти. Помни, кто ты есть — и никто не сможет тебя сломать.»
Jakob Hellweg
Отец Асмодеуса родился в 1942 году в Мюнхене, в семье потомственных военных. Его дед — участник Первой мировой, отец — Второй. Однако линия семьи шла глубже — по женской линии в роду были японцы. Якоб рос на немецкой военной дисциплине, но в доме всегда витала философия Востока. Он не любил говорить — он действовал.
Служил в воздушно-десантных войсках, прошёл обучение в лучших частях, а после стал инструктором. Именно в этот период он и встретил Алису. Она — рассудительная и сильная духом, он — прямой и молчаливый. Их сын с самого детства знал: отец не ругает — он смотрит. Не кричит — он воспитывает поступком. Часто говорил: «Не повышай голос, если можешь действовать. Тишина — сильнее угроз.»
Детство
Асмодеус Хеллвег родился в январе 1973 года в Мюнхене, в строгой и молчаливой семье. Мать — армянка, отец — немец с японскими корнями, офицер-десантник. Дисциплина и традиции царили в доме, где не кричали и не жаловались. Всё было по расписанию — даже тишина.
Его появление стало испытанием для родителей. Не из-за слабого здоровья или характера — наоборот, мальчик с первых дней проявлял крепость. Но то, что по-настоящему шокировало всех в роддоме — его глаза.
Радужки были белые. Не серые, не светло-голубые. Именно белые, как лед или дым. Врачи сразу назначили обследование, подозревая патологии. Но неделя за неделей, месяц за месяцем становилось ясно: зрение в норме. Мальчик смотрел точно, реагировал правильно, следил за движением пальца, фокусировался — всё как должно быть. Диагноз так и не прозвучал. Лишь редкое генетическое отклонение пигментации радужки. Не болезнь, не угроза — просто… странность.
Но в глазах Асмодеуса всегда было что-то чужое. Даже в младенчестве он не улыбался глазами, как другие дети. В них не было беспечности. Они казались слишком осознанными для его возраста — спокойными, внимательными, будто он наблюдает, а не живёт.
Соседи и родственники воспринимали его по-разному. Одни пугались, другие сторонились. Кто-то пытался «отвести взгляд» суевериями. Но семья стояла твёрдо: «Это наш сын. Он такой, каким должен быть». Отец не терпел разговоров о странностях, а мать говорила, что его глаза — знак силы, унаследованный от предков, «чтобы видеть то, чего другие не замечают».
Школа тоже не была простым временем. Учителя отмечали, что мальчик умён и внимателен, но одинок. Он почти не вступал в споры, не проявлял эмоций, но всегда знал, что происходит вокруг. Дети дразнили его, но быстро бросали, когда он смотрел прямо им в глаза, долго и молча. Мало кто выдерживал это больше нескольких секунд.
С самых ранних лет белые глаза стали неотъемлемой частью его личности — и оружием, и щитом одновременно. Они отделяли его от обычных людей, но закаляли его изнутри. Он привык к вниманию. И научился отвечать на него не словами — а присутствием.
Имя: Asmodeus Hellweg
Личное фото:
Дата рождения: 9 января 1973 года
Возраст: 52 года
Место рождения: Мюнхен, Германия
Национальность: Немец (армяно-японские корни)
Рост:182 см
Телосложение: Стройное, атлетичное
Глаза: Белые (генетическая мутация, зрение в норме)
Татуировки: Имеются
Особенности: Шрамы от ожогов на кистях рук, отсутствуют отпечатки
Большое родимое пятно на правом глазу
Родители
Alice Hakobyan-Hellweg
Мать Асмодеуса родилась в 1945 году в Ереване, в семье преподавателей. С раннего возраста воспитывалась в атмосфере строгого интеллекта и культурной памяти. Училась молчать, когда надо — и говорить, когда имеет значение. Филология стала её путём. Благодаря знаниям и целеустремлённости она получила стипендию и переехала в Германию.Там, в Мюнхене, и произошла встреча с Якобом — бывшим десантником, человеком, который тоже говорил мало. Их союз был не страстью, а уважением. Алиса всегда оставалась твёрдой, но справедливой. Своего сына она учила не бояться одиночества и не изменять себе. В её доме ценили слово, долг и дисциплину. Она часто повторяла: «Сила — в памяти. Помни, кто ты есть — и никто не сможет тебя сломать.»
Jakob Hellweg
Отец Асмодеуса родился в 1942 году в Мюнхене, в семье потомственных военных. Его дед — участник Первой мировой, отец — Второй. Однако линия семьи шла глубже — по женской линии в роду были японцы. Якоб рос на немецкой военной дисциплине, но в доме всегда витала философия Востока. Он не любил говорить — он действовал.
Служил в воздушно-десантных войсках, прошёл обучение в лучших частях, а после стал инструктором. Именно в этот период он и встретил Алису. Она — рассудительная и сильная духом, он — прямой и молчаливый. Их сын с самого детства знал: отец не ругает — он смотрит. Не кричит — он воспитывает поступком. Часто говорил: «Не повышай голос, если можешь действовать. Тишина — сильнее угроз.»
Детство
Асмодеус Хеллвег родился в январе 1973 года в Мюнхене, в строгой и молчаливой семье. Мать — армянка, отец — немец с японскими корнями, офицер-десантник. Дисциплина и традиции царили в доме, где не кричали и не жаловались. Всё было по расписанию — даже тишина.
Его появление стало испытанием для родителей. Не из-за слабого здоровья или характера — наоборот, мальчик с первых дней проявлял крепость. Но то, что по-настоящему шокировало всех в роддоме — его глаза.
Радужки были белые. Не серые, не светло-голубые. Именно белые, как лед или дым. Врачи сразу назначили обследование, подозревая патологии. Но неделя за неделей, месяц за месяцем становилось ясно: зрение в норме. Мальчик смотрел точно, реагировал правильно, следил за движением пальца, фокусировался — всё как должно быть. Диагноз так и не прозвучал. Лишь редкое генетическое отклонение пигментации радужки. Не болезнь, не угроза — просто… странность.
Но в глазах Асмодеуса всегда было что-то чужое. Даже в младенчестве он не улыбался глазами, как другие дети. В них не было беспечности. Они казались слишком осознанными для его возраста — спокойными, внимательными, будто он наблюдает, а не живёт.
Соседи и родственники воспринимали его по-разному. Одни пугались, другие сторонились. Кто-то пытался «отвести взгляд» суевериями. Но семья стояла твёрдо: «Это наш сын. Он такой, каким должен быть». Отец не терпел разговоров о странностях, а мать говорила, что его глаза — знак силы, унаследованный от предков, «чтобы видеть то, чего другие не замечают».
Школа тоже не была простым временем. Учителя отмечали, что мальчик умён и внимателен, но одинок. Он почти не вступал в споры, не проявлял эмоций, но всегда знал, что происходит вокруг. Дети дразнили его, но быстро бросали, когда он смотрел прямо им в глаза, долго и молча. Мало кто выдерживал это больше нескольких секунд.
С самых ранних лет белые глаза стали неотъемлемой частью его личности — и оружием, и щитом одновременно. Они отделяли его от обычных людей, но закаляли его изнутри. Он привык к вниманию. И научился отвечать на него не словами — а присутствием.
Военная карьера
Едва достигнув совершеннолетия, Асмодеус без колебаний пошёл по стопам своего отца. Он вступил в ряды Бундесвера и вскоре благодаря выдающейся выносливости и смекалке оказался на отборе в KSK (Kommando Spezialkräfte) — элитный спецназ Германии. Тяжелейшие испытания подготовки только закалили характер юноши. Инструкторы замечали его нечеловеческое хладнокровие и дисциплину: даже после изнурительных марш-бросков Асмодеус никогда не жаловался и всегда доводил задачу до конца. Боевые товарищи дали ему прозвище "Белый призрак" — за бесшумность, с которой он действовал, и необычный цвет глаз, почти светящихся в темноте. В составе KSK он участвовал в скрытых операциях, охоте на террористов и спасении заложников.
Каждый выход на задание для него был как сцена из фильма: адреналин, чёткие команды, опасность и ни капли страха.
Однако, прослужив несколько лет в спецназе, Асмодеус начал ощущать внутреннюю пустоту. Выполняя приказы, он видел не только героизм, но и изнанку войн: невинные жертвы, сомнительные политические игры, горе мирных жителей. Крепкая когда-то вера в воинскую честь пошатнулась. В поисках нового смысла или, быть может, бегства от призраков прошлого, он принял неожиданное решение — подписать контракт с Французским Иностранным легионом. Легион, славящийся суровыми порядками и боевым братством, стал для него новой главой.
Во Французском легионе Асмодеус прошёл переплавку заново, уже под палящим африканским солнцем и в песках чужих пустынь. Служба забросила его в горячие точки Африки и Ближнего Востока. Он десантировался с транспортных самолётов в непроходимые джунгли, патрулировал пустынные дороги Мали и вступал в перестрелки с повстанцами там, где обычные армии пасовали. В легионе было не важно, кто ты по происхождению, — важно, чего ты стоишь здесь и сейчас. Асмодеус быстро заслужил уважение товарищей разных национальностей: его опыт спецназа, молчаливая решимость и смертоносная эффективность в бою выделяли его даже среди бывалых легионеров.
Каждый выход на задание для него был как сцена из фильма: адреналин, чёткие команды, опасность и ни капли страха.
Однако, прослужив несколько лет в спецназе, Асмодеус начал ощущать внутреннюю пустоту. Выполняя приказы, он видел не только героизм, но и изнанку войн: невинные жертвы, сомнительные политические игры, горе мирных жителей. Крепкая когда-то вера в воинскую честь пошатнулась. В поисках нового смысла или, быть может, бегства от призраков прошлого, он принял неожиданное решение — подписать контракт с Французским Иностранным легионом. Легион, славящийся суровыми порядками и боевым братством, стал для него новой главой.
Во Французском легионе Асмодеус прошёл переплавку заново, уже под палящим африканским солнцем и в песках чужих пустынь. Служба забросила его в горячие точки Африки и Ближнего Востока. Он десантировался с транспортных самолётов в непроходимые джунгли, патрулировал пустынные дороги Мали и вступал в перестрелки с повстанцами там, где обычные армии пасовали. В легионе было не важно, кто ты по происхождению, — важно, чего ты стоишь здесь и сейчас. Асмодеус быстро заслужил уважение товарищей разных национальностей: его опыт спецназа, молчаливая решимость и смертоносная эффективность в бою выделяли его даже среди бывалых легионеров.
Наёмничество и травма
Отдав несколько лет легиону, Асмодеус почувствовал, что стал наёмником по духу. Военная карьера в официальных структурах больше не привлекала его — слишком много ограничений и политика. Он жаждал действовать на своих условиях. Поэтому, завершив службу, он принял предложение присоединиться к частной военной компании. Так начался его путь солдата удачи, где войны велись не ради флага, а за деньги и личные убеждения.
В составе ЧВК Асмодеус побывал в самых разных конфликтах. В Африке он сопровождал караваны через опасные зоны, охраняя отряд гуманитарной помощи, а на самом деле — интересы корпораций, добывающих полезные ископаемые. На Ближнем Востоке выполнял контракты по охране нефтяных объектов и тренировке местных войск. Каждая операция была рискованной, но именно в этом хаосе войны Асмодеус чувствовал себя живым. Он научился действовать автономно, без поддержки государства, полагаясь только на свой опыт и команду таких же бывших военных.
Именно в этот период его жизни произошёл переломный момент. Во время одного из рейдов по зачистке территории колонна техники, в которой двигался отряд Асмодеуса, попала в засаду. Прогремел взрыв самодельной мины — джип впереди вспыхнул огненным шаром. Асмодеуса отбросило взрывной волной, и в пылающем хаосе он бросился вытаскивать раненого сослуживца из горящей машины. Удалось спасти жизнь товарищу, но огонь беспощадно обжёг руки Асмодеуса. Боль была невыносимой, перед глазами всё плыло, однако он продолжал действовать, пока последний боец не оказался в безопасности.
Последствия той атаки навсегда остались с ним. В полевом госпитале врач, осматривая обугленные кисти Асмодеуса, тихо произнёс, что отныне отпечатков пальцев у него больше нет — кожа на кончиках пальцев сгладилась ожоговыми рубцами. Руки были покрыты ужасными шрамами, и долгое лечение вернуло подвижность, но изменило их навсегда. Смотря на забинтованные руки, Асмодеус осознал, что чудом выжил. Эта травма стала для него как метка судьбы: он остался жив, но словно стёр свою прошлую личность вместе с отпечатками. Бывший солдат спецназа превратился в призрака без имени, человека вне системы.
В составе ЧВК Асмодеус побывал в самых разных конфликтах. В Африке он сопровождал караваны через опасные зоны, охраняя отряд гуманитарной помощи, а на самом деле — интересы корпораций, добывающих полезные ископаемые. На Ближнем Востоке выполнял контракты по охране нефтяных объектов и тренировке местных войск. Каждая операция была рискованной, но именно в этом хаосе войны Асмодеус чувствовал себя живым. Он научился действовать автономно, без поддержки государства, полагаясь только на свой опыт и команду таких же бывших военных.
Именно в этот период его жизни произошёл переломный момент. Во время одного из рейдов по зачистке территории колонна техники, в которой двигался отряд Асмодеуса, попала в засаду. Прогремел взрыв самодельной мины — джип впереди вспыхнул огненным шаром. Асмодеуса отбросило взрывной волной, и в пылающем хаосе он бросился вытаскивать раненого сослуживца из горящей машины. Удалось спасти жизнь товарищу, но огонь беспощадно обжёг руки Асмодеуса. Боль была невыносимой, перед глазами всё плыло, однако он продолжал действовать, пока последний боец не оказался в безопасности.
Последствия той атаки навсегда остались с ним. В полевом госпитале врач, осматривая обугленные кисти Асмодеуса, тихо произнёс, что отныне отпечатков пальцев у него больше нет — кожа на кончиках пальцев сгладилась ожоговыми рубцами. Руки были покрыты ужасными шрамами, и долгое лечение вернуло подвижность, но изменило их навсегда. Смотря на забинтованные руки, Асмодеус осознал, что чудом выжил. Эта травма стала для него как метка судьбы: он остался жив, но словно стёр свою прошлую личность вместе с отпечатками. Бывший солдат спецназа превратился в призрака без имени, человека вне системы.
Криминальный путь
Оправившись от ран, Асмодеус вернулся в Европу другим человеком. Медали и былые заслуги больше ничего не значили для него. Он видел, как легко система отнимает всё у солдата и как мир полон несправедливости. Разочарование в идеалах плавно переросло в циничное принятие: в этом мире побеждает тот, кто берёт то, что хочет, собственной силой.
Сначала он попытался жить обычной жизнью, держась в тени. Но мирной судьбы для человека с его прошлым не существовало. Посттравматические кошмары, шрамы на руках и пустота в душе гнали его туда, где снова звенела сталь. Старые связи по службе подсказали ему путь в полутень: Асмодеус начал работать "по контракту" в криминальном мире. С его навыками открывались любые двери — кто-то искал телохранителя для сделки с оружием, кто-то — тихого ликвидатора неугодного конкурента. Он взялся за эту работу без лишних вопросов.
Благодаря армянским корням матери Асмодеус легко нашёл общий язык с этнической армянской преступной группировкой в Европе. Они приняли закалённого ветерана как своего, доверив ему самые опасные задания. Ему приходилось выбивать долги, устранять угрозы бизнесу мафии и планировать силовые акции. В этих кругах о прошлом не спрашивают — ценят только результат. А Асмодеус никогда не подводил. Параллельно сказались и японские корни отца: в портовом городе он познакомился с людьми, связанными с якудза. Они удивлялись, услышав от европейца несколько фраз на чистом японском, и уважительно кивали, узнав о военной выучке. Так Асмодеус оказался человеком, который может пройти в две разные криминальные семьи — и армянскую, и японскую — не вызывая подозрений. Он стал универсальным солдатом преступного мира, которого свои считали «своим» в разных кругах.
Сначала он попытался жить обычной жизнью, держась в тени. Но мирной судьбы для человека с его прошлым не существовало. Посттравматические кошмары, шрамы на руках и пустота в душе гнали его туда, где снова звенела сталь. Старые связи по службе подсказали ему путь в полутень: Асмодеус начал работать "по контракту" в криминальном мире. С его навыками открывались любые двери — кто-то искал телохранителя для сделки с оружием, кто-то — тихого ликвидатора неугодного конкурента. Он взялся за эту работу без лишних вопросов.
Благодаря армянским корням матери Асмодеус легко нашёл общий язык с этнической армянской преступной группировкой в Европе. Они приняли закалённого ветерана как своего, доверив ему самые опасные задания. Ему приходилось выбивать долги, устранять угрозы бизнесу мафии и планировать силовые акции. В этих кругах о прошлом не спрашивают — ценят только результат. А Асмодеус никогда не подводил. Параллельно сказались и японские корни отца: в портовом городе он познакомился с людьми, связанными с якудза. Они удивлялись, услышав от европейца несколько фраз на чистом японском, и уважительно кивали, узнав о военной выучке. Так Асмодеус оказался человеком, который может пройти в две разные криминальные семьи — и армянскую, и японскую — не вызывая подозрений. Он стал универсальным солдатом преступного мира, которого свои считали «своим» в разных кругах.
Переезд в США: Американская мафия
Вскоре масштабы его амбиций выросли. Европейский криминальный мир показался тесен для человека калибра Асмодеуса. По слухам, в США, особенно в штате Сан-Андреас, манили большие возможности в теневом бизнесе. Получив нужные контакты через армянскую диаспору, он перебрался за океан, в поисках новой арены для своих умений.
В Лос-Сантосе Асмодеус Хеллвег предстал перед местными мафиози как ветеран без страха и упрёка. Его репутация шла впереди него: человек, у которого нет официального прошлого (ни одного документа с отпечатками), но есть обширные навыки профессионального солдата. Сначала он работал на армянскую мафию города, выступая в роли хладнокровного исполнителя. Ему поручали то, на что другие не решались: например, силой вернуть под контроль отколовшийся бизнес или устранить осведомителя, спрятавшегося под защитой полиции. Асмодеус действовал методично и без лишнего шума, всегда доводя дело до конца.
Со временем его талант стратега проявился всё ярче. Один из криминальных боссов заметил, что Асмодеус не просто грубая сила, но и умелый аналитик. Он мог просчитать наперёд ходы конкурентов, разработать план идеального ограбления или предугадать, как поведёт себя полиция. Его стали привлекать к планированию крупных операций. Асмодеус, обычно молчаливый, заговорил тогда языком цифр, схем и планов. Он помог устранить уличных конкурентов, не развязывая лишних войн, и наладил тайные связи с коррумпированными чиновниками, используя дисциплину и харизму, унаследованные от отца-офицера.
Интерес к нему проявила и японская группировка, действующая в Америке. Узнав о происхождении Асмодеуса, представители якудза предложили сотрудничество. Так он стал редким посредником между армянской и японской мафией, балансируя интересы обеих сторон. Где требовалось, он выступал переводчиком культур: с одними пил коньяк, вспоминая горы Арарата, с другими — уважительно соблюдал чайную церемонию перед обсуждением дел. Такой человек на вес золота в преступном мире, и Асмодеус знал себе цену.
В Лос-Сантосе Асмодеус Хеллвег предстал перед местными мафиози как ветеран без страха и упрёка. Его репутация шла впереди него: человек, у которого нет официального прошлого (ни одного документа с отпечатками), но есть обширные навыки профессионального солдата. Сначала он работал на армянскую мафию города, выступая в роли хладнокровного исполнителя. Ему поручали то, на что другие не решались: например, силой вернуть под контроль отколовшийся бизнес или устранить осведомителя, спрятавшегося под защитой полиции. Асмодеус действовал методично и без лишнего шума, всегда доводя дело до конца.
Со временем его талант стратега проявился всё ярче. Один из криминальных боссов заметил, что Асмодеус не просто грубая сила, но и умелый аналитик. Он мог просчитать наперёд ходы конкурентов, разработать план идеального ограбления или предугадать, как поведёт себя полиция. Его стали привлекать к планированию крупных операций. Асмодеус, обычно молчаливый, заговорил тогда языком цифр, схем и планов. Он помог устранить уличных конкурентов, не развязывая лишних войн, и наладил тайные связи с коррумпированными чиновниками, используя дисциплину и харизму, унаследованные от отца-офицера.
Интерес к нему проявила и японская группировка, действующая в Америке. Узнав о происхождении Асмодеуса, представители якудза предложили сотрудничество. Так он стал редким посредником между армянской и японской мафией, балансируя интересы обеих сторон. Где требовалось, он выступал переводчиком культур: с одними пил коньяк, вспоминая горы Арарата, с другими — уважительно соблюдал чайную церемонию перед обсуждением дел. Такой человек на вес золота в преступном мире, и Асмодеус знал себе цену.
Серый кардинал
Спустя годы имя Асмодеуса Хеллвега стало легендой в узких кругах криминального сообщества Лос-Сантоса. Однако мало кто видел его лицо и знал его лично — он предпочитал оставаться в тени. Серый кардинал — так шептались о нём подручные боссов. Он не возглавлял кланов, но незримо влиял на все важные решения. Ни одна серьёзная акция не проходила без его плана или прямого участия. Если нужно наказать предателя или заключить рискованную сделку — советовались с ним.
Асмодеус полностью оправдывал своё демоническое имя. В его белых глазах не отражалось сочувствие, только холодный расчет. Говорят, однажды он лично допросил человека, подозреваемого в сливе информации федералам: через час тихой беседы за закрытой дверью тот вышел совершенно сломленным, а сам Хеллвег — невозмутимым, будто ничего не произошло. Жестокость и милосердие были для Асмодеуса лишь инструментами для поддержания порядка. Он был безжалостен к врагам, но сохранял железную дисциплину и честь в обращении с союзниками. Никто никогда не видел, чтобы он выходил из себя или действовал импульсивно. Каждое движение — выверено, каждое слово — обдумано.
Даже полицию сбивало с толку это призрачное существо. Несколько раз детективы пытались приписать ему ряд громких ликвидаций, но без отпечатков пальцев и с безупречным алиби на бумаге им так и не удалось зацепить "белоглазого призрака". Асмодеус продолжает тренировать тело каждое утро, как в армии, и разбирать и собирать оружие на скорость, чтобы руки не потеряли хватку. Он живёт по своему строгому распорядку, словно монах, только служит не церкви, а тени мафии.
Асмодеус полностью оправдывал своё демоническое имя. В его белых глазах не отражалось сочувствие, только холодный расчет. Говорят, однажды он лично допросил человека, подозреваемого в сливе информации федералам: через час тихой беседы за закрытой дверью тот вышел совершенно сломленным, а сам Хеллвег — невозмутимым, будто ничего не произошло. Жестокость и милосердие были для Асмодеуса лишь инструментами для поддержания порядка. Он был безжалостен к врагам, но сохранял железную дисциплину и честь в обращении с союзниками. Никто никогда не видел, чтобы он выходил из себя или действовал импульсивно. Каждое движение — выверено, каждое слово — обдумано.
Даже полицию сбивало с толку это призрачное существо. Несколько раз детективы пытались приписать ему ряд громких ликвидаций, но без отпечатков пальцев и с безупречным алиби на бумаге им так и не удалось зацепить "белоглазого призрака". Асмодеус продолжает тренировать тело каждое утро, как в армии, и разбирать и собирать оружие на скорость, чтобы руки не потеряли хватку. Он живёт по своему строгому распорядку, словно монах, только служит не церкви, а тени мафии.
Настоящее время
2025 год. Лос-Сантос, штат Сан-Андреас. Здесь его знают как «Белоглазого» или просто «Призрака». Асмодеус Хеллвег больше не просто наёмник — он теневой координатор, человек, чьё имя не фигурирует ни в одной системе, но чьи решения перекраивают улицы города.
Он не служит никому, но работает со всеми. Армянская мафия доверяет ему ликвидации и силовые задачи. Якудза — переговоры, устранения, логистику. Он входит в любую среду, не теряя собственной автономии. Нет семьи, нет флага, только принципы. Он — между мирами. Точка, где сходятся интересы.
Живёт в съёмных квартирах, меняет автомобили, не пользуется цифровыми следами. Каждое утро — тренировки, оружие — всегда под рукой. Белые глаза стали узнаваемым символом — и предупреждением. Его руки, покрытые ожоговыми шрамами, давно стерли отпечатки. Никто не может найти его в базах. Он существует только в делах — и страхе тех, кто знает, на что он способен.
Асмодеус действует тихо. Без эмоций. Без лишнего шума. Он может исчезнуть на месяцы, а потом внезапно появиться — и исчезнуть снова, оставив после себя пустую комнату и молчаливый труп. Он не просит, не угрожает, не спорит. Он просто делает свою работу — быстро и без сожалений.
В мафии он не лидер. Он — тот, кого зовут, когда лидеры не справляются. Его не видно на фотографиях, но он — на каждом плане. Он держит мафию в равновесии, как тень, балансирующая между хаосом и порядком. И именно там ему и место — в тени.
Он не служит никому, но работает со всеми. Армянская мафия доверяет ему ликвидации и силовые задачи. Якудза — переговоры, устранения, логистику. Он входит в любую среду, не теряя собственной автономии. Нет семьи, нет флага, только принципы. Он — между мирами. Точка, где сходятся интересы.
Живёт в съёмных квартирах, меняет автомобили, не пользуется цифровыми следами. Каждое утро — тренировки, оружие — всегда под рукой. Белые глаза стали узнаваемым символом — и предупреждением. Его руки, покрытые ожоговыми шрамами, давно стерли отпечатки. Никто не может найти его в базах. Он существует только в делах — и страхе тех, кто знает, на что он способен.
Асмодеус действует тихо. Без эмоций. Без лишнего шума. Он может исчезнуть на месяцы, а потом внезапно появиться — и исчезнуть снова, оставив после себя пустую комнату и молчаливый труп. Он не просит, не угрожает, не спорит. Он просто делает свою работу — быстро и без сожалений.
В мафии он не лидер. Он — тот, кого зовут, когда лидеры не справляются. Его не видно на фотографиях, но он — на каждом плане. Он держит мафию в равновесии, как тень, балансирующая между хаосом и порядком. И именно там ему и место — в тени.
Итоги
- Белые глаза: редкая генетическая особенность, придающая устрашающий вид (зрение при этом не нарушено). (( Может носить белые линзы в Гос. фракция с разрешения куратора фракции ))
- Изуродованные руки: тяжёлая травма от взрыва оставила глубокие ожоги на руках; отпечатки пальцев полностью уничтожены, что делает идентификацию по ним невозможной. (( Невозможно установить личность по отпечаткам пальцев ))
- Смешанное происхождение: армянская мать и японские корни отца позволяют Асмодеусу свободно взаимодействовать и даже вступать и повышатся на 5+ ранг в армянскую или японскую мафию без смены фамилии.
- Благодаря исключительной подготовке и опыту Асмодеус способен противостоять сразу нескольким противникам одновременно. (( Asmodeus Hellweg может обходить правило PG, но не более, чем 1x2 )).
